— Вот и старик Барсик сразу признал ее. А у собак удивительно тонкий нюх на хороших людей. Ведь раньше он признавал только меня, а сейчас, негодяй, делит свою любовь…
Вечерами Михаил Иванович обучал Ольгу русской письменности, азам арифметики, истории, географии. Вскоре она так преуспела, что помогала ему вести метеорологические записи. Отлично выучилась стрелять. Сначала по неподвижной, а потом по движущейся мишени.
На берегу бухты устраивали состязания в стрельбе по пляшущим на волнах бутылкам. И Ольга, за исключением мужа, перещеголяла всех стрелков-мужчин.
— Поздравляю, Ольга Лукинична, — сказал Бабих. — Отлично! Ну, а до Михаила Ивановича дотянуться не пытайтесь. Я не раз наблюдал, как он разбивает пулей подброшенный в воздух камень! Это, видно, у них в роду…
* * *
За лето молодые супруги излазили с Барсиком Аскольд вдоль и поперек. Удалось поймать два новых подвида бабочек. Отправляя их для определения во Францию, Михаил Иванович просил ученых присвоить не официальное дополнение к названию вида, как это принято, «Янковский» — на этот раз он просил назвать одну «Зефирус Михаиэлис», а вторую «Дасихира Ольга». Так Михаил Иванович увековечил имя жены среди энтомологов всех стран.
Среди лета Янковских навестил Карл Шульц с женой! Он воспользовался примером своего клиента и сделал предложение одной из оставшихся в его альбоме невест — бонне в семье губернатора. Несколько дней обе пары гуляли по роскошному в это время года острову, играли в горелки, резвились, как дети. И Шульц в их доме сделал фотографию, которая пережила столетие. На ней чернобородый Михаил Иванович сидит, скрестив ноги, в глубоком кресле. Ольга — молодая и стройная — облокотившись на спинку, стоит рядом, а у их ног — преданный Барсик.
За год семья Янковского заметно увеличилась. Кроме Александра, взяли на воспитание мальчика-сироту Андрея Аграната. У Ольги Лукиничны родилась дочь, названная в честь матери Михаила Ивановича Елизаветой.
Все было готово для переселения на необитаемый полуостров, но опасения Гека подтвердились. Хозяин прииска не нашел замены и не отпустил Янковского и Бабиха, задержав еще на год.
Посоветовавшись с компаньонами, вольный шкипер решил не откладывать свой переезд, начал строиться. Вскоре на берегу далекой восточной бухты Славянского полуострова, позднее названной бухтой Гека, вырос первый домик. Но капитан продолжал возить грузы на Аскольд и, разумеется, стал постоянным гостем в доме Янковских. Его появление было праздником. Шкипера усаживали за стол, звали Бабиха и жадно расспрашивали о новом доме, о его семье, о жизни на обетованной земле. А он умел описывать живо, ярко, картинно.