— А верно, что вы знаете чуть ли не десять тысяч иероглифов?
— Сосчитать не пытался, но несколько тысяч знаю. Сейчас мы с китаеведом профессором Поповым работаем над созданием русско-китайского словаря. Он благодарит, пишет, что моей помощью весьма доволен.
— А еще я слышал о вашей успешной миссии в Пекине по вопросу постройки Китайской Восточной железной дороги. Раньше урегулировать этот вопрос никак не удавалось.
— Тут, конечно, помогло знание языка и обычаев, соблюдение этикета. На Востоке это очень важно. И я, очевидно, сумел доказать, что дорога принесет пользу нам и им. Кроме того, еще повезло: наместник императора Ли Хун-Чжан оказался старым знакомым. Нам с ним легче было договориться.
— И как же вас отблагодарило наше правительство?
— Это немного забавная история. Предложили было дворянство, а я сказал, что честный купец не хуже дворянина. Отказался. Тогда дали звание коммерции советника, отвели надел на берегу Уссурийского залива, в бухте Кангоуза. Место красивое, буду строить там дачу, хочу перевезти и поставить японские домики.
Шевелев снова позвонил, велел подать свежего горячего чаю.
— Все собираюсь осмотреть ваше хозяйство, Михаил Иванович, лошадей, оленей. Трудно, вероятно, было начинать: хунхузы, тигры. И отдача не скоро. Деньги, верно, вбили немалые?
— Все до копейки. И знаете, я как-то прикинул, что, если бы занялся, как многие деловые люди, покупкой участков и постройкой домов во Владивостоке, — да-авно был бы миллионером. Но, верите, ничуть не жалею об этом. Ведь не было бы тогда в Уссурийском крае питомника местной породы лошадей, то есть не было бы того, что никакой капитал, никакая энергия — если дело не касается разведения кроликов и голубей — ни в год, ни в десять лет осуществить не могут! А теперь моя лошадь тянет плуг переселенца-хлебопашца и пушку, служит кавалерии и берет призы на ипподроме Владивостока. Словом, как и мечтал — возит «воду и воеводу»… Это достижение для меня дороже всех миллионов! А деньги для начала скопил за время работы на Аскольде. Кстати, как вам удалось сколотить на службе в Китае такой капитал, чтобы организовать здесь пароходство?
— Э, нет, батенька, где там. Когда уже в тридцать лет вернулся в Кяхту, влюбился в купеческую дочку Александру Дмитриевну Синицыну. Знал, что есть брат, продолжатель дела, и на материальные выгоды вовсе не рассчитывал. Но когда Аля и тетка-опекунша дали согласие — родители к тому времени уже умерли — вдруг узнал, что за Александрой триста тысяч приданого! Это, даю слово, оказалось для меня полной неожиданностью. Вернулся в Ханькоу. Скоро стало ясно, что обстановка требует завести свой морской транспорт, и мы организовали пароходство «Шевелев, Токмаков и компания».