Он осекся, уставясь перед собой немигающим взором, как бы подыскивая слова для невыраженной еще мысли. Сидящие рядом залились смехом, а он опустил руки и спокойно добавил:
— Все мое богатство туда ушло.
Габю еще не отведал того вина, которое расхваливал дед Меил, но все-таки заметил, обращаясь к Паше.
— Ежели бы мне кто сказал, что с Баадалы такое вино, ни за что бы не поверил.
Недко Паша, рослый краснолицый мужик, облизав губы, принялся уверенно объяснять:
— За виноградом как за дитем смотреть надо. Вот я сам, хоть чуток дождик покапает, все бросаю и иду опрыскивать…
Дед Меил приложился уже к другой баклажке.
— Ну прямо в жилы вливается.
— От обработки земли тоже многое зависит, — вступил в разговор Стоян Влаев.
Но Караколювцу не хотелось беседовать долго об одном и том же. Он перевел разговор на другое:
— Почему я не отпустил меньшого сына в Софию. Ремеслу он захотел обучиться… Люди, говорит, без обуви ходить не станут. Что верно то верно, не станут они босиком ходить. Да ведь завтра могут фабрику обувную построить, куда ты, сапожник, тогда денешься? А жито иное дело… Попробуй, выдумай фабрику, чтоб она жито производила! Потому и говорю ему, за землю держись. Видел, говорю, как малые дети за мамкин подол держатся? Серчает мать, по рукам дитя шлепает, а оно ковыляет за ней и опять за юбку хватается. Так и крестьянину надобно… Не след бросать землю. Ведь все из нее выходит.
— И все в нее уйдет, — перебил его дед Меил. — Сколько она всяких богатеев, царей с их пашами и беями приняла. И мы в свой черед ляжем в нее, Габю, а покуда только ковыряем ее. Ну, ваше здоровье…
Малыш лет пяти вошел в комнату и неловко перепрыгнул через скатерку. Звякнуло задетое им медное блюдо.
— Кошка, что ли, пакостничает? Зачем ее впустили, Меилица? — прозвучал визгливый женский голос.
Дед Цоню успокаивающе погладил мальчика по плечу.
— Ничего, ничего.
Гергювица Враниловска, тонкая, плоская, как доска, укладывала обратно в блюдо вывалившуюся снедь, приговаривая при этом:
— Дитя оно как скотинка, нужен глаз да глаз. Помните, бабы, как в прошлом году Пенко, сынишка Стояна, играл со спичками да и…
— Гергювица, не люблю я в праздник про такое слушать! — сердито прервал ее дед Меил.
— Да о чем же говорить, чтоб угодить тебе? — обиделась женщина.
— Есть о чем, — вмешался Караколювец. — Вот, к примеру, решили мы с Меилом съездить в некое государство, где старики молодыми становятся. Есть такое государство. Станем мы опять парнями.
— Ага, — улыбнулся во весь рот дед Меил.
— Вот я сейчас тебе задам, научу как озорничать! — бранила малыша мать.