Он глубоко вздохнул и потер лицо руками:
— Давай спать, Люси, уже очень поздно.
— Не надо отвергать меня, — потребовала она, но слова прозвучали больше как трогательная мольба. — Пожалуйста, не надо. Я знаю, что со мной бывает трудно, но я стараюсь.
Его взгляд сверкнул навстречу ей.
— Дело в том, что тебе не надо стараться.
Ее постепенно охватила паника.
— Я не понимаю, что изменилось между «тогда» и «сейчас»? Я думала, ну… Я думала, что ты получил удовольствие.
Он полуобернулся, серые глаза внимательно вглядывались в нее.
— Я в самом деле наслаждался. С тобой я забыл самого себя.
Сердце запрыгало в груди, она отвела волосы от лица и в свою очередь внимательно посмотрела на него с кровати:
— Тогда что же не так?
— Габриель.
Он ответил на ее взгляд. Призраки снова ожили в его глазах, которые смотрели на нее словно откуда-то издалека. Единственным напоминанием о том, что они разделили, был влажный отблеск его груди и волос. Он завернулся в простыню, оставив ей одеяло, и стоял у окна, большой, мускулистый и красивый. Кажется, она окончательно потеряла свое сердце и душу. Совершенно непонятно, что произошло и как произошло. Но сейчас, глядя на него, отстраненного, Люси почувствовала желание схватиться за него и держать, сколько хватит сил.
— Люси, — прошептал он. — Ты слышала, что я сказал?
Тряхнув головой, она попыталась отогнать недавно пережитые образы и сосредоточиться на нем и его переживаниях, которые в этот момент, несомненно, были очень глубоки.
— Я не тот, кем ты меня считаешь.
Встревожившись, она села, прислонившись к спинке кровати, натянув одеяло повыше.
— Я совершенно уверена в том, что ты мой муж. Не думаю, что остались какие-то лазейки.
Она усмехнулась, но он не поддержал, стоял, задумчиво рассматривая деревянную кроватку, которую осторожно держал в руке.
— Я думал, ты сможешь догадаться, глядя на эту вещицу и на меня, когда сжимала мое лицо своими ладонями и смотрела прямо мне в душу.
Казалось, время сжалось, остановившись, стоило лишь вернуться мыслями к тому обжигающему моменту близости, когда она почувствовала себя и его единым целым, когда он похитил ее душу и сердце. Когда их взгляды встретились и слились, она что-то увидела и почувствовала. Полное единение, глубокое и прекрасное, обжигающее душу.
А потом ее память переключилась на что-то менее чувственное, но столь же глубоко интуитивное, связанное с другой линией жизни, другой душой, с кем-то, кто знал ее и самые заветные секреты, девичьи мечты и тревоги.
— Бог мой, — прошептала она, продолжая внимательно всматриваться в его глаза, встревоженные, даже испуганные, какими она уже видела их когда-то. Рука невольно поднялась, дрожащие пальцы прикрыли рот, в то время как взгляд оставался прикованным к его лицу, задержавшись на шраме, перерезавшем бровь.