— Ты слышишь меня, твоё величество? Мы ушли от погони…
— Сколько вас здесь?
— Двенадцать человек.
— Мы в безопасности?
— Да, твоё величество. Здесь они нас не найдут.
Рамери тем временем перевязывал рану Тутмоса куском полотна, оторванным от собственной набедренной повязки. Он делал это уверенно и умело — должно быть, научился у Джосеркара-сенеба, помогая ему ухаживать за ранеными. Полотно сразу же пропиталось кровью.
— Кто выдернул стрелу из моей руки?
— Ты сам, твоё величество.
— Не помню…
— Смиренно прошу тебя, божественный фараон, побереги свои силы, не трать их на слова. Можешь казнить меня, дерзкого, но я смиренно прошу тебя об этом.
Тутмос и сам чувствовал, что губы отяжелели, словно превратились в камни. Он провёл по ним языком, губы были совсем сухие и потрескались, хотя только что он выпил несколько больших глотков воды.
— Господин Дхаути, есть ли у тебя ещё вода?
— Совсем немного, Рамери, её нужно беречь.
— А у остальных?
— Есть ещё несколько, но кто знает, сколько времени нам придётся пробыть в этом ущелье! Если они окружили его…
— Себек-хотеп придёт к нам на помощь.
— Когда узнает, что мы здесь. И если сам останется в живых…
Тутмос силился держать глаза открытыми, чтобы не показать своей слабости, но они закрывались сами собой, и он перестал бороться. Всё вокруг сразу наполнилось звоном, словно тысячи систров в день великого плавания Амона приветствовали сопровождающего священную ладью доброго бога Кемет. Сон или скорее обморок на время избавил Тутмоса от страданий, которые испытывали его спутники на раскалённом камне, под палящим солнцем. Они сразу замолчали, когда фараон закрыл глаза, и не переговаривались даже шёпотом.
…Он проснулся или, вернее, очнулся от прикосновения живительной прохлады и, посмотрев вверх, увидел над собой тёмное беззвёздное небо. Тягучая, мучительная боль, распространившаяся на всё плечо, сразу дала знать о себе. Тутмос пошевелил рукой — она едва двигалась, но даже это слабое движение вызвало ещё более сильную боль. Он огляделся — его спутники были тут, спали на голом камне, окружив его плотным кольцом. Ближе всех к нему, прислонившись спиной к скале, сидел Рамери, его глаза были закрыты, но, когда фараон пошевелился, он сразу открыл их.
— Я здесь, твоё величество, я здесь… Могу я помочь тебе?
— Хочется пить.
Рамери поднёс к губам фараона флягу с драгоценной водой.
— Что чувствуешь ты, твоё величество?
— Только что было холодно, а теперь камень опять кажется раскалённым.
— Это лихорадка от раны.
— Это ты знаешь от Джосеркара-сенеба?
— Мне приходилось помогать учителю, твоё величество.