А дома, на Нижней Россе, валялись альбомы, на картонных листах множество фотографий: в зале народного дома стояли или сидели организаторы очередной вечеринки, и всегда Лео находился в центре. Милые все люди: опрятные, хорошо одетые — стройные девушки и юноши. Старательно отпечатанные с пластинок снимки были словно бы сделаны для воспроизведения в будущей книге по истории.
Чем дальше отодвигалась предвоенная юность и чем больше накапливалось бездумно отрубленных дней, тем чаще Лео ловил себя на том, что испытывает к прошлому какую-то смутную враждебность: его обманули. Подогреваемый в гимназии патриотический настрой сейчас годился разве что кошке под хвост. На школьной скамье им вдалбливали, что каждому найдется достойное место под солнцем родины. Главное: усердие, предприимчивость, верность идеям и дружелюбие по отношению к согражданам. Эти поучения попросту отпечатались в сознании, он жаждал жить гармонично. Он пытался с легкостью воспринять даже самое болезненное событие того времени — уход отца вместе с Юллой. Он не хотел ожесточаться, становиться колючим. Самоуверенно внушал матери, что они и без отца сумеют держать хутор в порядке и дальше будут жить зажиточно и беззаботно. Тоже мне утешение! Он старался смягчить горе матери: решил поступить в университет. Тогда, с высоты своей молодости, ему казалось, что женщине средних лет и не нужно другого счастья, кроме как сознавать: из сына выйдет ученый муж.
Но тут жизнь полетела вверх тормашками. Большая война гремела еще где-то вдалеке, а болезненная и коварная братоубийственная война уже шла на месте. Идейность, устремленность — курам на смех. Внезапно он словно бы поглупел. У поколения Лео отсутствовал опыт войны. Власти всегда играли именно на чувствительных душевных струнах молодежи, чтобы формировать из них простаков-подданных. Ведь и Гитлер пользовался этим иезуитским методом при впрыскивании фанатизма. Однобокое гимназическое воспитание не давало и малейшей опоры. Им следовало бы внушать скепсис и объективистский настрой. Тогда бы они не поверили простодушно, что милая, маленькая отчизна — это тихое озеро, на поверхности которого вечно суждено цвести белым кувшинкам.
Лео провели за нос. Не его одного.
Вот так и появились мрачные, немногословные люди, с недоверием относившиеся к своим ближним.
Замкнуться в себе — в этом виделась возможность выживания.
Вполне закономерно, что они с Вильмутом забыли об Айли, Рауле и их матери. Дьявол их знает! Пусть выкарабкиваются на свой страх.
Тогда Лео еще не успел понять, что в жизни приходится за все платить. Едва ли он, собственно, был способен радоваться даже тому, что миновал войну благополучно: в здравом уме и руки-ноги при нем.