В тот вечер они долго бродили с Вильмутом по тихим улочкам.
Вильмут время от времени шумно вздыхал и без конца тарахтел о своей старой любви. Высокообразованная Юта работает заведующей плановым отделом большого завода. По утрам, провожая ее на работу, он с удивлением и робостью оглядывает даму в строгом костюме, в волосах которой просвечивают седые нити. Одна лишь сумочка в виде портфеля внушала Вильмуту почтение, — возможно, лишь туфли на каблучках и стройные ножки придавали Юте женственность, — а то, того и гляди, важная чиновница начнет прикрикивать и вдобавок ко всему напишет приказ, в котором ты будешь то ли предупрежден, то ли тебя и вовсе отлучат от постели.
— Она одна живет? — поинтересовался Лео.
Вильмут торопливо рассказал, когда и от какой болезни умерли родители Юты. В потоке его слов можно было уловить плохо скрываемое убеждение, что все эти долгие годы Юта думала о Вильмуте и с нетерпением дожидалась его. Наконец он и постучался к ней в дверь. Юта сказала, что их обоих всегда соединял мысленный мост.
Вильмут и впрямь готов был сжечь прежние действительные мосты, он изо всех сил жаждал начать новую жизнь! Был уверен, что никогда не поздно поддаться велению любви. Юта сожалела, что они в свое время не остались вместе, они с самого начала были созданы друг для друга. Вильмут всхлипнул, это ее бывшее такое понятное отношение сейчас задним числом растрогало его, Юте не хотелось оставлять учебу и перебираться в деревню. Изнеженная городская барышня не подошла бы виллакускому хутору. Вильмут принес себя в жертву: дома без мужской души не обошлись бы.
Лео слушал друга и грустно думал: может, человеку и помогает вырваться из дебрей жизни то, что он способен облагораживать свои чувства и поступки возвышенными доводами. Человеку все хочется казаться благородным и великодушным, по крайней мере самому себе…
Лео прямо-таки вздрогнул, когда разговор дошел до Эрики. Внутренне взвинченный Вильмут выпалил, что жена отравляет ему жизнь, ее грызню стерпеть никто не в силах. То ли дело жить припеваючи, как барин, с Ютой!
Размахивая руками, Вильмут распространялся о намечаемых переменах в жизни; Лео сжался, его словно бы закидали чем-то грязным. Он тут же начал презирать почти незнакомую ему Юту, так как понял: теперь жизнь Эрики окончательно рухнула. Было невыносимо слушать, как Вильмут честит жену, Лео это оскорбляло до глубины души: Эрика была достойна лишь восхваления. Он готов был ударить Вильмута и вновь был вынужден сдержаться. Вильмут оторопел бы: какое тебе до нее дело? Лео взнуздал свой гнев и хрипло спросил, а что будет с детьми.