Жизнь стала невыносимой, даже унизительной. И все же Лео не мог уйти именно теперь, когда Айли и без того оказалась в тупике.
Она сама положила конец их отношениям.
Все разрешилось так, будто ножом обрезали.
Начальник управления кадрами министерства вызвал Лео к себе, предложил сесть и с нарочитой медлительностью открыл сейф. Выудив оттуда личное дело Лео, открыл его, поправил очки на носу и сделал вид, будто углубился в его анкету.
— Тут у вас имеется пробел, — деликатно заметил он.
Лео молчал. Рауль неспроста грозил, что у Лео от страха еще волосы дыбом встанут.
— Что вы можете на это сказать? — спросил начальник.
Лео по-прежнему молчал.
— Да и что вам сказать, — вздохнул начальник кадров, — мы любим документы. Хорошая была бы бумага: в белофинской армии не служил. — В уголках его рта появилась улыбка.
Так вот в чем дело. Как хорошо, что он никогда полностью не доверялся Айли. И у него возникали минуты слабости, когда хотелось раскрыть душу.
Значит, Айли его предала.
— Я думаю, для пользы дела будет лучше, если вы откажетесь от сотрудничества в нашем учреждении, — старомодно выразился начальник кадров.
Не сходя с места, Лео написал заявление.
— Видите ли, — сказал начальник, принимая бумагу, — поймите меня правильно, мы не желаем вам зла, работу свою вы выполняли компетентно. Может, кое-кому из коллег будет жаль вас. Но у вас могли быть семейные причины, либо по состоянию здоровья.
Из этого намека Лео понял, что донос Айли должен остаться между этими стенами.
Лео поднялся, поклонился и пробормотал:
— Благодарю вас.
Начальник кадров с сожалением развел руками и сказал:
— Женщины умеют заваривать кашу.
В тот день, когда Лео получил в министерстве полный расчет, он отправился домой — нет, на квартиру к Айли, этаким легким шагом.
Не говоря ни слова, собрал чемодан, взял возле письменного стола футляр с проектом и изобразил на лице судорожную улыбку, когда взглянул на перепуганную жену. Лео не хотелось ругаться, его наперед передергивало от возможных всхлипов и причитаний. Странно, что побледневшая Айли в этот миг не вызывала в нем отвращения. Презрение появилось потом, когда он в бессонные ночи размышлял о случившемся.
— Двум безработным лодырям нет места под одной крышей, — это все, что он сказал перед уходом.
Айли не смогла удержать себя в руках, всхлипнула, робко подошла к Лео и хотела было обнять его за шею. Лео не отложил в сторону чемодана и футляра, перед Айли оказалось препятствие.
Песчаная улица была на удивление белой, и воздух рябил.