Отец Вильмута не чурался людей, Лео помнил его на предвоенных толоках: в белой рубашке, в новой шляпе, он будто являлся для того, чтобы руководить другими. К тяжелым работам его не допускали, как бы не надорвался. На вывозке навоза был возницей наравне с мальчишками, на молотьбе ходил с граблями, сгребал рассыпавшиеся колоски. Может, поэтому и не было у хозяина богатого хутора врагов и завистников, что он ни перед кем не заносился. Бессловесное существо, которого и на трезвую-то голову покачивало, никого не раздражало.
Вильмут всхлипывал, как беспомощный ребенок, вдруг оставшийся на земле без защиты и без крыши над головой, он смотрел на Лео заплаканными глазами и удивлялся:
— Его, казалось, и не было, не выпячивался он, никогда не повышал голоса, упаси боже орать; бывало, как дух просачивался сквозь стены, чтобы не мешать; он никому не доставлял хлопот. И все равно у меня такое чувство, будто там целое поле провалилось в бездонную глубину, оставив за собой страшную дыру, а я стою, как букашка на краю, и не знаю, что делать.
Лео не хотел выглядеть последним подлецом, поехал вместе с Вильмутом на похороны. Перед поездкой он целую ночь ворочался и не сомкнул глаз. Мучил страх, ему не хотелось и носа показывать в родной деревне. Все еще охотились за лесными братьями, легко могло статься, что кто-нибудь из деревенских жителей укажет на него пальцем. Вон преступник, арестуйте его, освободиться бы уж от вечной слежки. Люди бесконечно устали, небольшая, но кровавая война, без передовой и тыла, все продолжалась, кое у кого могло кончиться терпение — уберите всех подозрительных, может, тогда прекратятся ночные перестрелки. Человек не в состоянии почти десять лет подряд дрожать за свой дом и за свою семью. Дайте жить спокойно!
Лео боялся потерять обретенное с таким трудом. Он все еще не мог до конца поверить, что, вопреки обстоятельствам, стал студентом, отваживавшимся время от времени подумывать о дипломном проекте.
Глупый и непредусмотрительный шаг мог оказаться роковым. И все же он не мог отпустить Вильмута одного в деревню, вдруг тот, отчаявшись, в порыве душевной боли, наговорит бог знает что и впутает себя в какую-нибудь историю. В трудный момент рядом должен находиться человек со здравым умом.
Хорошо хоть время года оказалось подходящим. Солнце появлялось и тут же гасло, холодный туман наползал на поля и собирался в низинах, покрывая все инеем. Под ногами похрустывал ледок, ветер срывал с деревьев сухие веточки — при такой погоде похороны соберут немного людей. В те времена люди вообще жили обособленно. По вечерам на хуторе свет гасили рано, некоторые завешивали окна толстыми одеялами, чтобы и лучик не вырвался. Мало ли какой ненавистник или забредший гонимым волком на хутор бандит возьмет тебя на мушку.