Женщина подошла поближе и взяла со стола какой-то бланк. Ганс сердито спросил, что она делает, и почувствовал, как ее бедро прижалось к его плечу. Обычно при случайном соприкосновении люди поспешно отстраняются друг от друга с многословными извинениями, чтобы их оплошность не была истолкована превратно. Валерия не отступила ни на дюйм, а лишь крепче прижалась к его плечу, словно животное к столбу.
В ответ на его грубый вопрос она улыбнулась, слегка опустила ресницы, словно шторы над заманчивой лавкой, и снова принялась говорить бесконечно, рассудительно, надувая губы. Ганс стал защищаться от нее тоже словами, набором случайных, нерешительных фраз. Зная, что женщина не поймет, он говорил, что приходило в голову, и легонько, ритмично постукивал для убедительности карандашом по столу. Он не думал ни о смысле, ни о грамматике, потому что ощутил мягкую теплоту этого бедра и осознал, что тоже не отстранился. Поднял взгляд и увидел в лице женщины веселое торжество. Откашлялся. Она положила ему на стол потускневшие фотографии. Красивый мужчина с безжалостными глазами преступника, словно бы снявшийся для документа. Она, сидящая, прикрывая рукой глаза от солнца и скрестив лодыжки, на качелях, из черт лица видны только губы с просунутым между ними кончиком языка и идущая от их уголка косая морщинка. Она в полосатом купальном костюме с пуританской юбочкой, но мокром и непристойно облегающем тело, внизу в лучах предвечернего солнца видны морские суда, отбрасывающие длинные тени. Она с тем мужчиной, оба в купальных костюмах, его костюм с вырезами на боках по моде тридцатых годов оттопыривается в паху. С какой целью она показывает эти фотографии? Хочет похвастаться, что знавала лучшие времена?
Женщина снова взяла бланк и жестом показала, будто пишет. Ганс сказал ей, что никакие бланки нельзя заполнять без предварительного заявления о приеме, и должен пройти определенный период на проверку — он сам толком не понимал, что говорит и зачем, пытался выиграть время, выиграть невесть что. Бедро, прижавшееся к его руке, пульсировало, то самое бедро, что и на фотографии, бедро, которое, придя в движение, затрясется по-африкански. Она взяла фотографии и приложила их к бланку. А это что еще? Просит о какой-то уступке от имени кого-то другого?
Ганс поглядел на нее. Мрачная, горячая женщина была воплощением секса. Он сглотнул. Горло его так пересохло, что он закашлялся, в пищеводе начался невыносимый зуд. Она похлопала его по спине, а когда приступ кашля прошел и он сидел, тяжело дыша, со слезящимися глазами, ее рука медленно поползла к его затылку, ноготь с дьявольской нежностью провел черту по корням его волос. Ганс неудержимо содрогнулся и взглянул на нее. Женщина знала, что делала.