А еще выстроили гостиницу "Спутник", в которой я никогда не был и в котором сейчас проживают одни студенты, потому что туристы – туристы к нам сюда так и не приехали. Вниз, в город – это да. А вот к нам, наверх – так нет. Ну и хорошо. Это наш мир. Наш космос. Здесь нет места для чужих.
Не, погоди, я серьезно никакой не нацик.
Я люблю людей.
Люди мне нравятся.
Людей я уважаю.
Я не говорю, будто бы что-то имею к иностранцам, иммигрантам, студентам! Или будто бы для них здесь нет места. Что они забирают у нас работу. Нет, лично я ничего к ним не имею. Это ведь тоже европейцы. Они скромные, тихие, сплошные тебе инженеры, доктора и учителя. Они пашут на стройке, и иногда у меня складывается впечатление, что уж больно они позволяют срать себе на головы, а вот этого человек делать не должен. Я ничего к ним не имею, пока они сами не начинают гадить. Пока они тихие, как пинпонги в их продуктовых лавках из старых повозок. Я к ним ничего не имею, хотя они и не до конца европейцы, но что тут поделать, человек ко всему привыкает. Они же даже стараются, и есть где вечером купить пиво, и хлеб, и курево, лично у меня серьезно с этим проблем нет. Я спокоен, когда они не срут в этих старых вагончиках. И если сверху не несет этим их супом из пакетика.
А как только они гадят, как слышен их супчик из пакета, тогда у меня с ними появляется небольшая проблема, я иду к ним, что мне от всей их жратвы рыгать хочется, и чтобы они выключили печку. И они, как правило, ее выключают. Достаточно им сказать. Это не моя вина, что я этого не сдерживаю, что мне рыгать хочется. Наверное – какая-то аллергия или чего.
А вот Мразаку[18] все это никак не мешает. Все перечисленное он нормально лопает на завтрак, и говорит, что нет ничего лучше на похмелье, как смешать вкусы: креветка, утка и говядина. А на блевоту его тянет от других вещей. Но это уже другая история.
Каждому от чего-то хочется рыгать.
Ни у кого нет железного желудка.
Ни у кого нет стальных нервов.
Каждый обязан преодолевать какой-то страх в себе.
И у каждого есть какая-то своя рана.
Нет, серьезно, никакой я не нацик.
Всех я меряю одной меркой.
Мне не мешают бродяги, пока не гадят.
Мне не мешают цыгане, пока не гадят.
Мне не мешают панкушники, пока не гадят.
Мне не мешают студенты, пока не гадят.
Мне не мешают наркеши, пока не гадят.
Мне не мешают голозадые, пока не гадят.
Мне не мешают поляки, пока не гадят.
Мне не мешают немцы, пока не гадят.
Мне не мешают словаки, пока не гадят.
Мне не мешают австрияки, пока не гадят.
Мне не мешают чехи, пока не гадят.