А потом приходит тот самый момент.
Konzentration, Junge!
И… Пошел!
Боевая машина быстро открывается. И появляется гуситский танк контратаки всех объединенных сил твоего тела. НАТО и Варшавский Договор. Гуситы и крестоносцы. Желтки и янки. Евреи и арабузы. РАФ[36] и Люфтваффе. Европейцы и анти-европейцы. Патриоты и леваки. Все вы неожиданно становитесь единым целым.
А гуртом легче и батька бить.
Левый крюк.
Правый крюк.
Спокуха.
Левая рука – это сердце и любовь.
Спокуха.
Правая рука – это сила и правда.
Думай об этом.
Старая добрая ручная работа.
А потом ты опять почувствуешь, что твоя правая рука продвинула историю. Что это именно ты все раскрутил. Ты чувствуешь, какая в тебе сила. Чувствуешь ту расходящуюся энергию, которую никто не может остановить.
А потом уже ты только глядишь на то, как профессиональный боец аплится на землю, словно те два дома в Нью-Йорке.
Понимаешь?
Я только хочу сказать, что имеются различные способы того, как выйти из кризиса.
Но здесь нужно одно: Konzentration, Junge.
И… Пошел!
XIII
Мой старик работал на строительстве массива, а когда не работал, то сидел тут, в "Северянке". А когда не сидел в "Северянке", то опирался об ограждение на балконе и шмалил одну папиросу за другой. Он стоял там, летом и зимой, в одних трусах и майке, и никогда не простыл.
Никогда. Он глядел в даль, шмалил, иногда мы таскали ему пиво.
Как-то раз я его спросил: "Папа, что ты там видишь?".
А он сказал: "Лес".
А потом он молчал, и я тоже молчал. Глядел на лес, начинающийся за последним домом, после чего начал перечислять все деревья, которые в этом лесу росли. Елки и сосны, буки и березы, ясени и лиственницы, осины и дубы.
А в самом конце сказал: "Вяз".
И я спросил у него: "Вяз?".
А он сказал: "Вяз".
И я тоже научился глядеть на тот лес. Лес, в который все мы боялись идти. Лес, в который старик ходил постоянно, довольно часто: в воскресенье, после десяти вечера, когда запирали "Северянку". А когда все было в нем напряжено и натянуто, он в адрес мамы выкрикивал все, что его заставляло нервничать, пока та не начинала плакать. А он хватал веревку для белья, будто собирался вешаться. И мы с мамой искали его потом в лесу в тумане, перепуганные, освещали деревья фонарем, в ожидании ветки, на которой его увидим.
Но всегда мы находили его сидящего под одним и тем же старым вязом, на одном мз камней, с веревкой на шее и с бутылкой охотничьей" на коленях. Алкоголь с человеческим лицом.
А мой отец сказал мне тогда, на балконе: "Вижу лес".
И снова мы молчали.
После чего закурил очередную сигарету и сказал: "Малой…