Надя вздохнула с досадой и слегка скосила в его сторону лукавые глаза: "Ну как почему? Андрей! Ты видел хотя бы одного аристократа в майке?"
Что можно ответить на такой вопрос? Да стоит ли вообще отвечать? Где ему, здоровому и здравомыслящему мужчине, правильному и незатейливому, спорить с женщиной, сотканной из парадоксов — маленькой, хрупкой и чертовски обаятельной?
Ремизов еще раз улыбнулся, вспоминая этот смешной случай: ну и как же ее не любить, Наденьку-то?
* * *
Он ходил по квартире, пытаясь найти себе занятие. Честно говоря, дела были: постирать джинсы, погладить брюки и рубашку, разобраться в бумагах на столе, съездить на рынок, купить новые ботинки, — но все это были не те дела. Ни одно из них не могло бы захватить его целиком.
Он метался вокруг телефона, постепенно сужая круги. Наконец решился: просто позвоню. Если подойдет Болтушко, повешу трубку. Определителя у них нет, только автоответчик. Параллельного телефона тоже нет.
Он взял серый аппарат с наполовину стершимися цифрами на кнопках и подтянул провод в комнату. Лег на кровать — ему показалось, что лучше будет говорить лежа — и, замирая, набрал номер. Ее номер.
Трубка откликнулась длинными гудками. Он внезапно заволновался. По спине пробежал какой-то холодок и руки покрылись "гусиной кожей".
Это ожидание было невыносимым. Гудок… еще один… Он весь собрался, сжался в комок. Левой рукой прижимал к уху мембрану, а правой беспорядочно шарил по покрывалу. Схватил пульт телевизора. Включил…
На экране замелькали гоночные болиды — транслировали квалификационные заезды перед очередным этапом "Формулы-1". Огромные колеса, растяжки и амортизаторы подвески, рев мощных движков и дрожащий разноцветный шар гоночного шлема над пластиковым кокпитом. На причудливой асфальтовой змее пятикилометровой трассы — двадцать человек, сжимающих в своих шальных руках, затянутых в красивые перчатки, несколько мгновений собственной жизни — до следующего опасного поворота.
— Але! — это Надя. Ремизову показалось, что она была уставшая, невыспавшаяся, чем-то расстроенная, о чем-то жалеющая… А может — просто показалось; разве можно все это понять и почувствовать за две секунды, услышав только одно короткое птичье слово.
— Але! — поспешно ответил он, словно боялся, что Надя сейчас повесит трубку. — Здравствуйте, Надежда Викторовна! Это я! — он бодрился и пытался шутить. И тут же мысленно обругал себя за это — надо быть естественнее.
— А-а-а… — протянула Надя. Несколько разочарованно. Или просто устало?
"Да, просто устала. Милая моя девочка. Устала за неделю…" — подумал Ремизов.