─ Покормите её хорошо. Поговорите, успокойте. Два-три часа она побудет здесь с вами. Потом опять уйдет туда. Я приду на следующей неделе, – сказав эти слова, он ушел.
Правда, верьте не верьте, Михаил Иванович, но два с половиной часа возле меня был мой ребенок, настоящий, а не призрак. Ляля хорошо покушала, искупалась, мы даже вместе прогулялись по двору. Я старался расспросить ее, что она чувствует, что думает. Но дочь только и повторила, что она «там», и не может быть «здесь». Я спрашивал, что такое это «там», где это, хотя я понимал, что речь о каких-то состояниях ее сознания. Ничего вразумительного она мне не ответила. Потом сказала, что ее там уже ждут, и она уходит. Поцеловала меня и прямо на глазах превратилась в больного депрессивного ребенка. Глаза погасли, движения замедлились, и я с трудом довел Лялю в ее комнату на втором этаже дома. Так я стал зависим от Ургалчинова. Зависим сильнее, чем от всех денег, законов, моральных правил и, вообще, всего на свете. Только он, приходя раз в неделю, дарил мне моего ребенка на два часа, настоящего здорового, а не призрака. Так продолжалось почти год. Он потребовал ничего не говорить врачам, пригрозил, что моя дочь может умереть, если соединить два способа лечения – шаманский и традиционной психиатрии. Я максимально удалил ребенка от врачебного надзора. Говорят, что у каждого человека есть своя кнопка, кнопка слабости. Они ее у меня нашли. Когда я произношу «они», то имею в виду Ургалчинова и Геренста. Да-да! Геренст все придумал с самого начала. Это он, как я потом понял, прислал ко мне в дом Ургалчинова в тот вечер. Теперь уже Геренст открыто выдвигал мне условия, шантажируя здоровьем дочери. Проще говоря, он угрожал, что душа ребенка подконтрольна шаману, и он в любой момент может отправить её на седьмую ступень тьмы, то есть убить.
Они заставили меня согласиться уйти с поста областного секретаря партии «Честь и совесть» и рекомендовать на эту должность Геренста. Это, правда, не очень расстраивало меня, я и так забросил политические дела. Московские боссы тоже хотели видеть только Альфреда во главе парторганизации, я не возражал. Недавно они предложили мне деньги, недостаточную сумму, за торговый дом «Восток». Я должен им передать предприятие полностью.
Далее, от меня требуют, чтобы я развернул в области политическую кампанию по пропавшему буддисту Рекунову, которого вы задержали и прячете. На самом деле, я знаю, что его жестоко избил Ургалчинов.
─ Эдуард Борисович, вам достоверно известно, что буддиста избил Ургалчинов? – привстал с дивана Колчанов.