того, на что они указывают в отношении мер и так-бытия. Дюгем
[209] превосходно описал эту взаимосвязь, и как раз история физики, базирующейся на теории относительности, дает один из великолепных примеров правильности его рассуждений. Мышление в столь малой степени является «экспериментированием с образами и мыслями», что скорее наоборот, реальные эксперименты – лишь материальная облицовка и подтверждение логических отношений типа «основание-следствие» между содержаниями мыслей.
Тем не менее, сама формально-механическая схема не есть результат «чистой теории», как считал старый логицизм и интеллектуализм[210]. Она есть продукт чистой логики (плюс чистой математики) и чисто властной оценки в выборе подлежащего наблюдению аспекта природы. Социологическая со-обусловленность принципа выбора природных явлений заключена как раз во втором факторе – факторе власти. Только поэтому для позитивной науки не имеет смысла вопрос, ответ на который, утвердительный или отрицательный, нельзя было бы развить до логических выводов, приводящих к различным доступным для наблюдения субъекта мерам отклонений в рамках указанной схемы и ее предполагаемых математических возможностей. Но для философии такого рода «вопрос» очень даже имеет «смысл». В качестве реального познания философия впервые начинается там, где явления относят к «абсолютно» сущему, а не к их функции, состоящей в том, чтобы наполнять данную схему, как это имеет место в позитивной науке. Если говорить о теоретико-познавательной «вине» общества Нового времени – вине вместе с тем, а точнее в первую очередь, этической – то она состоит не в самом по себе применении этой схемы, исключительная плодотворность которого обнаруживалась на протяжении многих столетий, а в философском неведении относительно границ ее значимости, т. е. в абсолютизации самой схемы и ее предметов, в вознесении формально-механической модели выбора до уровня метафизически «реального», пребывающего «позади» явлений. Но тем самым отбрасываются и всякая подлинная метафизика, цель, метод и познавательный принцип которой совершенно другие и, как мы видели, отчасти противоположные тем, что положены «внутри» позитивной науки. (Ибо философия в своих целях отменяет возникший из абсолютно властной оценки принцип выбора по возможному техническому целеполаганию). Так, философия впервые из «regina» временно превратилась в «ancilla scientiarum»; но тем самым высшим властителем духа, определяющим сущность, цели и ценности, стал голый техницизм.
3. Прочие смысловые соответствия между современным хозяйством и современной наукой также имеют свое высшее основание в указанных социологических процессах. Капиталистическое