предмета и мышления, и затрагивает мыслительную организацию и соответствующие ей бытийные формы, в разных культурных кругах и на разных стадиях развития культуры
различно. В этом пункте предприятие Канта было идолом – но таким же идолом был и психологизм Юма и основанный на принципе наследования приобретенных свойств и функций биологизм Спенсера.
И второе, в чем мы признаем правоту социологизма, это принцип, согласно которому первым субстратом применения аппарата форм мышления, созерцания, оценивания, любви и соответствующей им структуры влечений была не природа, но общество, так что форма организации общества всегда обязательно должна отражаться в целостной картине мира.
Существует социологическая и историческая перспектива мира значений, определяемая интересами. Но сам этот мир не возникает из общества и истории – из них возникает лишь его выбор.
Релятивистская система логики, этики, эстетики – как следствие подлинного абсолютизма[322]. Но относительность снимается той же самой историей, которая ее и полагает (против Шпенглера). Ибо история, в свою очередь, релятивируется современностью: она есть синтез современного интеллектуального и оценочного статуса с чистым фактом констатации на основе критического подхода к первоисточникам (Трёльч, Шпрангер, Литт). Исторической «вещи в себе» не существует. У каждой позиции в потоке истории есть своя история, которая объективна, – независимо от того, насколько это познано или не познано.
С точки зрения формализма, все позитивные ценности и идеи недостоверны, потому что они преходящи. У него с материальным абсолютизмом, например, католической церкви, общая предпосылка: значение имеет только абсолютно константное.
С нашей же точки зрения, любое время (субъект) имеет предназначение к своим идеям и ценностям: в самой сущности духа заложено, что он истолковывает себя только в форме временного становления. Так что мы можем абсолютно верить в материи, которые «относительны», и в содержательном плане ничего не может быть для нас достаточным.
Подобно тому, как Эйнштейн должен был перенести абсолютные предметы природы за переменные величины и меры тел, определяемые по форме, протяженности, времени, т. е. за предметы теоретической физики, так и мы перенесли порядок ценностей и истину за меняющийся исторический перспективизм.
Богатство, масштабность, глубина картины мира Западной Европы зависят от разнообразия ее народов, принципов, интересов (аналогично Греции); партикуляризация западноевропейской картины мира – это ее величие в мире науки. Ибо лишь разнообразные взаимно компенсирующиеся интересы к вещам позволяют проявиться многообразию составляющих ее образных содержаний.