Первый том включает в себя почти 500 поэтических текстов и около 100 стихотворных переводов. Во второй том вошли свыше 90 очерков, рецензий, статей, рассказов и эссе. Особенную ценность представляет впервые печатающаяся в России книга Бальмонта «Душа Чехии в слове и деле», обнаруженная в 1994 г. в Пражском государственном архиве.
Все тексты двухтомника тщательно подготовлены и прокомментированы составителем – филологом, бальмонтоведом Александром Романовым.
Империя лжи
Колумнисты ЛГ / Очевидец
Неменский Олег
Теги: Россия , политика , русофобия
Некоторые интервью высших западных чиновников у многих вызывают вопросы типа: «Вы что, с ума посходили?» Но авторы политики тотального очернения России на самом деле вполне рациональны. За таким подходом долгая традиция – не только русофобии, но и политического поведения.
Ещё в 1928 году один из ведущих американских социологов Уильям Томас написал: «Если человек определяет ситуацию как реальную, она реальна по своим последствиям». Введя в социологию понятия установки и определения ситуации человеком, Томас указал, что общественные оценки и определения становятся неотъемлемой составляющей самой ситуации. Действия нередко определяются предположениями о настоящем и перспективах его развития. И сколь бы неверными они ни были, создаётся реальность, на них основанная. Например, подчас достаточно слухов о банкротстве некоего банка, чтобы довести до разорения даже вполне благополучный (один из случаев, рассмотренных в классической работе 1948 года «Самоисполняющееся пророчество» социолога Роберта К. Мертона). Американская политика часто строится на сознательном использовании этой практики.
«Общественная убеждённость» во враждебности России сама по себе создаёт ситуацию противоборства с ней, конфликтов, которые, в свою очередь, выступают доказательством её агрессивности. Замкнутый круг, по которому Запад движется не одно столетие. Это касается и любого другого направления американской политики. Американцы (да и европейцы) не склонны ставить под сомнение информацию своих СМИ, равно как и решения своих судов – они убеждены, что живут в правовых государствах со свободной прессой. И это можно использовать для управления ими, предоставляя ложные определения ситуаций.
В истоках почти всякой войны, которую начинал Вашингтон, лежала кампания по убеждению общества (и попутно ООН) в реальности ложной картины. Какая теперь разница, что было в пробирке у К. Пауэлла, если это сработало, и в Ираке провели военную кампанию, итоги которой уже не отменить? Какая разница, кто сбил самолёт над Донбассом, если санкции против России после этого были введены? Какая разница, как голосовали крымчане, если продвинутый международный официоз и его СМИ подают референдум как фикцию? Главное – навязать нужное определение ситуации и успешно это использовать. Историки или спецкомиссии могут потом сколь угодно долго искать правду, и, может, даже найдут, но всё это лишь доказывает, что реальность происходящего не имеет принципиального значения.