«Была ведь тут церква уже, – объясняли. – В шеисят втором сломали. У нас и иконы из ее хранятся».
Приходили к Елтышевым. Николай выслушал их молча и подписал, а Валентина Викторовна спросила:
– А клуб где строить тогда?
– Да рази ж не найдут? – недоуменно подняла брови одна из старушек. – Вон места сколь.
Валентина Викторовна вспомнила ее: когда-то эта старушка, а тогда – женщина средних лет, Мария Давченко, работала в сельсовете и ходила в красной косынке. На собраниях горячо выступала.
– И куда вы с подписями?
– В город повезем. Пойдем по кабинетам…
– Что ж… – Валентина Викторовна записала свой адрес, черкнула роспись. Ей было все равно – ту церковь, что стояла на месте клуба, она помнила смутно. На нее, закрытую еще в двадцатых и постепенно разрушающуюся и разрушаемую деревенскими (кто лист железа сдерет, кто струганую доску, кому камень понадобится), не особенно и обращали внимания. К сносу отнеслись равнодушно, будто ломали старый коровник… В городе из когда-то стоявших там пяти церквей осталась одна, на окраине, маленькая, беленькая, ничем не примечательная… И в крайцентре церквей она не запомнила – там их тоже посносили в двадцатые-шестидесятые годы; на утесе над Енисеем стояла часовня, но воспринималась она не как религиозное здание, а как памятник истории города.
– Храни вас Господь, – зашептали бабульки, принимая лист, – храни Господь…
Первого мая явился Артем. Нарядный, слегка выпивший, какой-то решительно-веселый. Оглядел оценивающе печку у крыльца:
– Для бани? Установить надо.
Николай, тоже с утра принявший граммов двести, был, наоборот, не в духе:
– Давай. Я помогу.
Сын постоял над печкой, потом вошел в дом. Тоже оценил взглядом перемены или отсутствие их. Сел к столу.
– Ну, и как вы там? – с трудом выдавила вопрос Валентина Викторовна; с Артемом она не виделась почти два месяца, со дня отъезда к Денису. Несколько раз порывалась пойти к Тяповым, но обида на них и на сына оказывалась сильнее.
– Да так… Так, живем.
– Родик как?
– Ну, тоже… растет.
Артем отвечал равнодушно, словно был занят чем-то другим или сам готовился начать задавать вопросы. Тяжелые, серьезные, неприятные.
– Что пришел-то? – после довольно долгой и тягостной паузы произнес Николай.
Валентина Викторовна вздрогнула от его голоса – как врага спросил. Но и ей тоже хотелось сына спросить о том же.
– Да так. Попроведать.
– М-м, спасибо…
Еще помолчали.
– Может, отметим? – предложил Артем. – Праздник сегодня все-таки.
– Праздник, да… У матери вот две недели назад день рождения был. Ждали тебя, не дождались.