— Ты только подумай, Яша, что нам пишут, — заговорил быстро Березкин, тыча пальцем в письмо, и он прочитал торжественно и раздельно: «…мы находим ваш очерк очень удачным…» ты слышишь?… «…очень удачным… Особенно хороши…» — Березкин запнулся, — ну, дальше неинтересно.
— А ну-ка, дай я взгляну, — Байдаров вытащил из рук Березкина письмо и просмотрел его. — Так… «и особенно хороши в нем фотографии». Вот это правильно. Да иначе они и написать Хне могли; я помню, когда ты пришел с передовой, где сделал эти снимки, то в твоей шинели дырок было больше, чем заснятых кадров в твоем ФЭДе.
Застенчивый Березкин покраснел, сунул письмо в карман и постарался переменить разговор.
— А все-таки как хорошо, Яша. Ты подумай только, вот идем мы по улице, и никто в нас не стреляет, и нам не нужно стрелять. Не нужно прятаться и думать, что с тобой каждую секунду что-то может случиться.
— Ну, положим, случиться еще всякое может, — заметил Байдаров, легонько отодвигая товарища от воронки, вырытой взрывом крупного снаряда, — особенно с тобой. Например, ты можешь свалиться в какую-нибудь яму. На самом деле, Сережа, когда ты научишься глядеть себе под ноги?
— Но я же смотрю.
— Ты смотришь на крыши, — ворчал Байдаров. — Ну вот объясни мне, куда ты глядишь сейчас?
— А ты взгляни сам, какой интересный таинственный дом.
Слева, на углу улицы, отдельно от всех строений, стоял небольшой мрачный особняк, с узкими стрельчатыми окнами и такой же дверью.
— Это типичный готический стиль, — продолжал Березкин, с увлечением художника разглядывая дом, — видишь, двери какие. А окна узенькие-узенькие. Такое впечатление, будто кто за ними прячется.
— А может и прячется, — заметил Байдаров, с неодобрением посмотрев на окна узкие, как бойницы. — Давай-ка, на всякий случай, отойдем подальше.
Березкин послушно шагнул в сторону. В ту же секунду из узкого окна особняка сухо щелкнул пистолетный выстрел. С Березкина слетела пилотка, он охнул и медленно повалился на бок.
Байдаров подхватил товарища на руки и закрыл его своей широкой спиной. Но второго выстрела не последовало, за стеклами углового окна что-то мелькнуло и исчезло.
Не заботясь о том, будут в него стрелять или нет, Байдаров присел тут же на мостовой и положил голову Березкина себе на колени.
— Сережа, — позвал он тихо, как будто тот спал и жалко было разбудить его, — Сережа!
Глаза Березкина были закрыты. Тонкая струйка крови сбегала по щеке, и Байдаров с холодеющим сердцем несколько секунд смотрел на эту ярко-красную полоску.
Потом медленно отодвинул в сторону нависающую прядь волос с побледневшего лица юноши… и тут же облегченно вздохнул. Над виском виднелась неглубокая рваная ссадина — Березкин был только контужен пулей, скользнувшей по голове.