— Правильно, Суровец, бей их, окаянных! — похвалил Головин командира расчета, который первым пошел врукопашную.
Где напряженнее обстановка, где выше накал боя — там замполит дивизиона коммунист Головин. В сплошном грохоте боя Головину не приходилось много говорить. Главное он сказал бойцам накануне: «Идут решающие бои за освобождение родной земли. Будем же драться мужественно и бесстрашно. Страх — плохой советчик бойца. Страх укорачивает жизнь фронтовика. И только бесстрашие, как невидимая сила, спасает нас там, где, кажется, нет надежды на спасение. Помните об этом друзья…»
И сейчас, в жестоком бою, сам поступал так, как призывал действовать других, показывая воинам личный пример храбрости и отваги.
Слышны были его краткие вдохновляющие призывы: «А ну, братцы, веселее!», «Не нас бьет враг, а мы бьем врага!», «Наша возьмет!»
Тучи пыли стояли над батареей. И в этом грохочущем аду Головин увидел вблизи орудия вспыхнувший костер. Упал зажигательный снаряд. Взметнулся огромный фонтан пламени, которое угрожало штабелю боеприпасов.
— Погасить огонь! Лопаты в руки! — крикнул Головин и первый побежал к опасному костру.
Лопатой бросал землю на огонь, потом с тремя бойцами схватили большой брезент и стали набрасывать его на костер. Но в этот момент воспламенилась гимнастерка Головина.
Командир расчета увидел страшную картину: горит человек. Сержант шагнул, чтобы помочь Головину, но замполит остановил его:
— Суровцев — назад! Снаряды спасай!
Ведь верно: не спасет он старшего лейтенанта, если взорвутся боеприпасы.
Головин быстро снял гимнастерку вместе с рубахой и планшеткой и отшвырнул в сторону.
— Планшетки жаль, — промолвил Головин, но броситься за ней не мог — надо было гасить тлеющие брюки.
Пламя под брезентом унималось. И Суровцев побежал за планшеткой. Он, как и все бойцы, знал, что там, кроме блокнота, свежих газет, лежал подарок девушек — синий платочек.
Суровцев выхватил планшетку из огня. Она разваливалась на части. Прожженный в двух местах платочек сверкнул яркой синевой. Сержант поднял его над головой.
И развевался на ветру синий платочек, как знамя, призывая каждого бойца еще крепче бить врага.
Из-за укрытий вынырнули немецкие танки. Они с отчаяньем обреченных стремились пробиться сквозь кольцо окружения. Каждая гаубица била по этим стальным чудовищам прямой наводкой с безупречной точностью. Бронированные машины останавливались с разорванными гусеницами, побитыми боками, некоторые поворачивали назад. И тогда вслед им несся шквал смертельного огня…
— Да, то был грозный говор орудий, — вспоминает Герой Советского Союза Григорий Максимович Головин. — Слышали залпы наших пушек Львов, Перемышль, Сан, Висла и Одер…