Было два часа утра, а молодые люди все еще колесили по коридорам и закоулкам подземелья, и конца этому лабиринту не предвиделось; они только что повернули за угол длинного коридора, как вдруг перед ними показался, в двадцати шагах, довольно яркий свет, выходящий из полуотворенной двери и образующий на земле красную полоску.
Они остановились и затушили свои лучины.
— Хм! — произнес Пепе Ортис. — Что это значит?
— Надо посмотреть! — ответил Торрибио в раздумье.
— Хорошо! Я пойду туда.
И он схватился за пистолет, висевший у него на кушаке.
— Ты с ума сошел! — воскликнул дон Торрибио. — Ведь нас могут придушить, попробуй только выстрелить, cuerpo de Cristo!
— Да, правда, шум выдаст нас.
Пепе медленно вложил пистолет на прежнее место, а взамен его вытащил топор.
— Так-то лучше! — сказал он, делая шаг вперед. Но дон Торрибио удержал его за руку.
— Ты что? — спросил его Пепе.
— Ничего, только хочу попытать счастья! — сказал решительно молодой человек.
— Ты, ты хочешь, брат…
— Не только хочу, а сейчас пойду; а ты жди меня здесь.
— Я тебя не пущу! — воскликнул Пепе с жаром.
— Я так хочу, пусти меня. Может быть, тут ничего нет страшного; во всяком случае, я осторожнее и хладнокровнее тебя.
— А если тебя убьют?
— Что же! Ты отомстишь за меня! — отвечал дон Торрибио весело.
— Ты вечно шутишь!
— Потому что ты всегда боишься; а я уверен, что этого вовсе не будет.
— Но…
— Глупый! Да если бы это была ловушка, то дверь не оставили бы открытой, тем более не зажгли бы света. Подумай только: кто бы ни был тот человек, которого мы столько времени преследуем, он, наверное, знает, что мы совсем близко от него; и дверь он открыл нарочно, чтобы предупредить нас, что он нас ждет, вот и все.
— Хм! Все это прекрасно, но…
— А! Ты меня начинаешь бесить; целую четверть часа мы тут придумываем всевозможные ужасы, точно трусы. Разве мы пришли сюда за тем, чтобы отступать? Пусти меня, говорю тебе, все будет хорошо, у меня предчувствие, оно меня редко обманывает, ты это сам знаешь: в этой комнате нас ожидает друг, который и открыл нам дверь.
— Положим, что ты прав, но я в этом не уверен.
— Я буду осторожен, не беспокойся, меня не так-то легко убить, как ты полагаешь; к тому же, тебе отсюда все будет видно, а в случае надобности, ты тотчас же явишься выручать меня.
— Ну хорошо, иди, раз ты этого требуешь так решительно!
— Наконец-то, давно бы так!
— Но при первом же подозрительном звуке…
— Ты вбегаешь. Итак, решено!
— Боюсь я за тебя.
— Ба-а! — пожал он плечами. — Риск — благородное дело.
Пожавший руку Пепе Ортису, молодой человек, который при всей своей храбрости, был очень осторожен, стал подкрадываться на цыпочках к раскрытой комнате, а его молочный брат остался в тени, с двумя пистолетами в руках, готовый ко всему.