Крики ястреба, повторенные три раза, возвестят вам о моем присутствии.
Мужайтесь и надейтесь.
Твердая Рука Асиенда дель-Охо-де-Агуа, пятница»
«P.S. Для пополнения сведений, расспросите Муньоса.»
Окончив чтение этого странного письма, дон Порфирио подумал с минуту, потом, приблизив бумагу к огню, хотел сжечь ее; тотчас же опомнившись, сложил ее и спрятал в портфель.
— У вас тут были новости, Муньос? — спросил он трактирщика.
— Да, ваша милость. Дюжина авантюристов проживали тут десять дней и сорили деньгами направо и налево; верно, им не пришлось зарабатывать их!
— Эти авантюристы уехали?
— Да, ваша милость!
— Давно уехали?
— Сегодня ночью; и я уверен, что они удрали, испугавшись вас.
— Как же это? Но ведь они не знали о моем приезде!
— Не скажите: каждый день они посылали кого-нибудь из своих на разведку. Тот, который выехал сегодня, вместо того, чтобы остаться вне пресидио, подобно своим предшественникам, до заката солнца, возвратился, сломя голову, к трем часам. Все авантюристы сейчас же соединились для тайного совещания и затем ночью исчезли, точно провалились сквозь землю. Все это очень подозрительно.
— Хм! Да, тут что-то неладно, надо бы все выяснить. Благодарю вас за добрый совет, Муньос, я хорошо сделал, что воспользовался им, и никогда не забуду вашей услуги.
Он сунул ему в руку несколько золотых монет и встал.
— Разве вы не отдохнете, ваша милость? — спросил трактирщик.
— Нет еще, я сначала посмотрю свое войско, все ли там в порядке.
— О! Здесь вам бояться нечего, ваша милость!
— Знаю, — ответил он, улыбаясь, — но мне хотелось бы знать, удобно ли устроились мои храбрые спутники! — И, завернувшись в плащ, он вышел на площадь.
В действительности дон Порфирио был гораздо более озабочен, чем хотел показать.
Намерение бандитов захватить его жену и дочь особенно тревожило его. Он большую часть своей жизни провел в охотах по лесам, так что ему хорошо было известно, что за люди эти окрестные бродяги и пираты: это — настоящие звери, сохранившие лишь подобие человека, которые за золото готовы на самое гнусное преступление; а потому он дрожал при одной мысли о том, что ему на другой день предстоял переезд через Марфильское ущелье.
Обо всем этом он размышлял, пока шел из гостиницы в лагерь и чем больше он думал, тем больше возрастали его опасения. Было около одиннадцати часов вечера; стрелки и охотники, укутанные в свои плащи, спали, растянувшись на земле; караульщики не дремали.
Капитан дон Диего Леон спал подле огня; дон Порфирио подошел к нему, но остановился и, покачивая головой, проговорил.