Губернатор после громкого приветствия солдат подал знак к молчанию, и, развернув бумагу, которую держал в руке, собрался приступить к чтению. Вдруг дон Кристобаль Паломбо, гарцевавший недалеко от него в адъютантском костюме, нагнулся к нему и быстро сказал ему на ухо несколько слов.
Губернатор поднял голову и посмотрел с беспокойством вокруг себя.
— Это правда! — проговорил он. Потом, обратясь к одному из командующих офицеров, прибавил: — Полковник, кажется, здесь не все войска?
— Действительно, сеньор губернатор, — ответил офицер, кланяясь, — не хватает одного полка кавалеристов, двух рот артиллеристов и одного пехотного батальона. Но зато нам удалось завербовать все гражданские корпуса, они налицо, все без исключения.
— Да, я знаю. Но почему те не явились? Кажется, вам был отдан приказ по этому поводу, полковник?
— Все, что зависело от меня, я исполнил по приказанию вашего превосходительства. Я явился в казармы с…
— Говорите короче, кабальеро; нам некогда выслушивать длинные речи! — резко прервал его губернатор.
— Извольте! Скажу в двух словах: они не хотели даже выслушать меня, казарму заперли, а полковник отказался принять меня.
— Хорошо, кабальеро; мы потом посчитаемся с ними. Затем губернатор принялся за чтение бумаги. Содержание ее состояло в подстрекательстве к гражданской войне; правительство представлялось в ужасных красках: обвинялось во взяточничестве, деспотизме и проч., оплакивалась несчастная страна, терпевшая столь постыдное иго. Губернатор воззвал ко всем добрым гражданам, чтобы они постояли за свою свободу; им обещались золотые горы, если они соединятся под знаменами человека, который клялся возвратить им свободу и наградить их всеми благами мира. Много еще чего говорилось в этой бумаге; но все эти напыщенные фразы годны были лишь для того, чтобы ими заткнуть рот дуракам, поверившим этому пустозвонству.
Солдаты выслушали многословную речь с примерным терпением, конечно, не поняв ни одного слова. Но как только чтение было окончено, со всех сторон раздались громкие восклицания. Тут же, как было заранее условлено, дон Мануэль де Линарес был провозглашен президентом республики трех штатов, спасителем отечества и диктатором; мексиканское же правительство поставили вне закона, как это практиковалось при каждом пронунсиаменто: мексиканцы очень опытны в этих делах.
Затем последовало назначение офицеров. Всех произвели в следующий чин, а солдатам пожаловали по два пиастра. В заключение церемонии к жителям обратились с напыщенной прокламацией, до которой им, в сущности, было мало дела. Таким образам в Уресе произошла революция.