– Я имел в виду экспорт свиней и свинины, и это привело наши племена к лени, и потере системы естественного отбора.
– Каким же образом?
– Мы раньше ели мясо наших врагов, и я мог свою жену, которая мне надоела, обменять на свинью в соседнем племени, или, перебив ей кости, чтобы кровь впиталась в мясо, держать несколько дней в родниковой воде, а потом зажарить.
– Что ты говоришь! – воскликнул я с восторгом, желая больше узнать об этой экономически целесообразной модели развития, о чем не знали в Европе и у нас ни в ранние, ни в поздние времена своего существования, как они называли, развития, когда все было достаточно целесообразно и просто. – И это было здесь?
– Да, – сказал Пуа Пуа, – я знаю на острове место, где был дом моих предков, и этим занимался мой прадед, – я там нашел наконечник его дубины, которым он кроил черепа, но его забрала Миа Миа.
– А ты ел человечину?
– Конечно нет, если от нее отказались, значит, свинина вкуснее, – и он засмеялся.
– У тебя жена тоже отсюда? – спросил я, вспомнив картинки на туристических буклетах и ролики о райских островах, где они бегают голыми, нацепив на себя цветы, а потом занимаются любимым делом, или процессом любви. Эта картина под влиянием шампанского меня тронула, но, вспомнив, что мои легкие и ноги не приспособлены для бега, я только вздохнул.
– Нет, к сожалению, – тяжело вздохнув, сказал он, – она итальянка, но загоревшая, единственное что в ней есть, это ее имя – Миа Миа, мы с ней познакомились в Риме, я иногда подрабатывал моделью, и там встретил Миа Миа. Я там учился на медика.
– Это грустно, что цивилизация уничтожила практически все в человеческих отношениях, что действительно чего-то стоило, но ты, я уверен, будешь хорошим хирургом, потому что расчленение записано в твоих генах.
Мы допили вторую бутылку, сказав: «Вам надо поспать, а вечером спускайтесь в бар, там весело», он ушел.
Пока здесь мне нравилось все, и это была последняя мысль, я лег на кровать и уснул, и это было так же тепло, когда тебя укладывала мама в то удивительное время, когда у тебя не было забот.
Я проснулся поздно, потому что ветра не было, и только жара и солнце, и еще кто то тряс меня за плечо. Я с трудом открыл глаза, и увидел сначала руку в рясе, которая протягивала мне бокал с шампанским.
– Мы ждали Вас вечером, но вы не пришли, мы ждали Вас утром, и я начал беспокоиться.
– Спасибо, – сказал я. – Я, наверно, очень устал.
– Я понимаю, – ответил он с грустью. – Все, которые приезжают сюда, в основном уходят от усталости, от той усталости… – многозначительно заметил он.