Затем Нина просунула руку в ящик и на самом дне, под сухим мхом, что-то нашла.
— Да, есть… Записка! — Она вытащила кусочек бумаги, с волнением развернула её и пробежала глазами.
— Читай. Вслух читай, — попросил я.
— Здесь всего несколько слов. И о тебе тоже. Вот. — И Нина передала мне записку.
Я прочитал:
Дорогой Адам!
Не могу, не буду тебя утешать. Ты мужественный человек. Рад, что в последние минуты возле тебя будут находиться верные друзья. Высылаю для них то, что ты просил. Пускай запахнет в степи сосновым Полесьем. Привет им обоим, капитану Ленду и Нине.
Твой Алс.
После «твой Алс», как и на крышке посылки, тоже был нарисован человечек с поднятой шляпой в знак приветствия.
— Нина, кто этот Алс? — спросил я.
Нина словно зачарованная бережно перебирала сосновые шишки, жёлуди, веточки — всё, что там было, и всё это она рассматривала, нюхала и складывала в подол. Я снова её спросил:
— Нина, кто он, скажи, тот Алс?
— Он такой, как Адам. Они вместе учились.
— А где он сейчас?
— Делает то, что и Адам. Второе солнце.
— И не страшно? И его не сожжёт то солнце, как Адама?
— Они о себе не думают. Я была с ними. Они говорят: надо. Надо, чтобы над землёй было ещё одно солнце. Надо, чтобы оно светило сильнее, чем наше. Они говорят: надо.
— А зачем это «надо»? Разве так плохо? Разве нам с тобой мало солнца, мало травы на лугах, сверчков, бабочек, пушинок от одуванчиков? Зачем придумывать ещё одно солнце?
Губы у Нины были крепко сжаты, словно застыло в них это решительное «надо», и я понял: больше она ничего не скажет.
Минуту или две мы сидели молча. Тишину я нарушил первым:
— Хорошо. Я тебе сделаю челнок, Нина.
— Из сосновой коры?
— Конечно.
— Это чудесно. Я так хочу, так давно хочу. И как раз такой, из сосновой коры. Он самый лучший: лёгкий, красивый, никогда не протекает. Адам собирался сделать челнок, да вот не успел. — И Нина опустила голову.
Колени у неё дрожали. Её белые узенькие туфли совсем раскисли в воде, а из носка уже выглядывал разбухший палец. «Осень. Зябко ей», — подумал я.
Я взял кусок сосновой коры (а неизвестный наш друг прислал довольно большой кусок: не иначе как отковырнул он его от старого ствола). Кора была слоистая, как печенье, настоящая шоколадная вафля с белыми сахаристыми прослойками. Она и на вид сладкая. Я даже попытался языком лизнуть: хм, терпкая и пахнет смолой.
Вижу: Нина сидит, голову подпёрла кулачками, сосредоточенно смотрит на мои мудрствования и чуть-чуть, сдержанно улыбается. По-видимому, она думает: ну и чудной же этот Лёнька — кору на вкус пробует…
Повертел я в руках сосновый «пирог», прикинул на глазок: как его обрезать, чтобы получился корпус кораблика. Сначала, решаю, обрезать лишнее, обстругать с боков так, чтобы вышли нос и борта. А дальше уже можно выдалбливать сердцевину.