— Есть немного. Давай отдохнем.
И они завалились на рюкзаки, достали термос, шоколад и фотоаппарат. Минут десять на льду попить и пощелкаться — нормалёк. Солнце светит высоко в небе уже, по-весеннему радостно. Ветер, почти, перестал задувать. Лед в торосах блестит и сверкает. Девчонки цветные мимо проходят на лыжах и так. Красота! Любуйся жизнью, накапливай файлы с цветными картинками для будущей склейки кина на Страшном Суде! Красота! Любуйся, живи и дыши, пока Бог дает тебе эту возможность и прелесть! Если расступится лед — значит, так надо, значит, пора отчитаться, значит, время пришло. А покуда, — пей чай и смотри, как тихонечко сикают лыжницы вон там за торосом, думая, что их не заметно, не видно. Красота! А? Правда, Олега?
— Красота! — согласился бы точно Олег.
Допивая свою крышку от термоса чая со «стеклянным» «Сникерсом» вприкуску, Архип вдруг добавил:
— Знаешь, сколько я копоти в своем детстве повидал?! Хочется теперь цветной мозаики, чтобы картина получилась цветной, не хочу вечно колючую проволоку фиксировать и грязную стену облезлых кирпичей. Хотя, один знакомый седелец правильно сказал: наша фантазия — наша свобода. И он, я надеюсь, прав. Среди ошарпаных стен можно увидеть пещеру несметных сокровищ, как Граф Монтекристо, или купаться в лазурном море, где на пляже, на белом песке, среди плодоносящих пальм, тебя ждет прекрасная креолка с нераспечатанной коробкой «Баунти». Немного фантазии и стены исчезнут. И усталость пройдет, если об этом думать на марше. Я в Армии такой прием всегда применял, когда долго в строю куда-нибудь шли. Помогало. А если всё это можешь, и даже за стенкой ты не был скотиной, если правильно жил и поступал, как мужчина, если путь, прорубая отцовским мечом, ты соленые слезы на ус намотал, то, как пел Владимир Семенович, значит, нужные книжки ты в детстве читал!
Архип, замолчал, допивая чай. Посмотрел на Олега. Тот стоял и молча смотрел на Архипа. Потом, задумчиво, произнес:
— Да, это многое объясняет.
Архип улыбнулся:
— Я небезнадежен, профессор?
— Вполне! — приняв его тон, ответил Олег.
— Ну, тогда, двинули дальше?
— Пошли.
Они встали, навьючились, взяли лыжные палки и лыжи (зачем он их тащит?) и двинулись в путь.
Не успели они сделать и сотню несчастных шагов, как за спиной раздался голос:
— И не стыдно вам?
Архип непроизвольно остановился и захохотал. Не поворачиваясь, подняв голову к небу, он громко спросил Небеса:
— Ну, что за день-то такой сегодня?! Что ещё ни так?! Чего я должен стыдиться?!
И после этого обернувшись на голос, он увидел старую знакомую по вагону — рыжую тетку в красной ветровке, но теперь она была ещё в огромных зеркальных очках, чем сильно походила головой на стрекозу.