Оказалось, что те, кто придут с паспортом ещё и получат за съемочный день Пять рублей (С домашними животными — Десять, с крупнорогатым скотом или лошадью — Пятнадцать), кто без паспорта — по Три рубля. Люди готовы были сниматься бесплатно, а паспорта тогда редко кто вообще носил с собой — смысла не было мять документ, поэтому многие на это не обратили внимание. Но мы пришли со свидетельствами о рождении, которые проканали за паспорта — не помню, откуда мы это вынюхали.
Собрали нас в Лисихе, в клубе каких-то строителей, и долго мурыжили, раздавая одежду-реквизит в замен нашей одежды. Зима была, февраль, одежды много — гардеробщицы не справлялись с потоком, поэтому съемки задерживались, что очень нервировало, потому что день короткий, а время ограничено. Особенно это нервировало массовку — хотелось быстрее отсняться, попасть в Кино, а ни то придется всё на завтра переносить, как случилось вчера — опять будет шум и недовольные. Говорят, так же, что завтра съемок не будет. Вот ничего себе! И те, кто вчера пролетел «по праву» решили, что должны первыми получить реквизит и нагло подгоняли «новеньких», за что чуть не получили в ухо. Но всё кое-как утряслось, и нас загрузили в автобусы.
Сюжет фильма предполагал какую-то замуту по поводу февральской революции в Питере. Чего-то там должны были отличиться лицеисты. Точнее один лицеист, которого с нами в автобусе не было — главный герой. Поэтому нам выдали тонкие черные шинельки с пуговицами о двуглавых орлах (очень хорошие пуговицы — хиппари на барахолке за них могут дать пакет или жуваки), фуражки с кокардами, жалкое подобие башлыка, а сигареты почти все оставили в своих вещах, сданных в гардероб, поэтому предстояло померзнуть. Вот только Покуль с Кадачем были одеты в тулупы, валенки и огромные шапки. Их роль — купцы-торговцы. Им было тепло. Как-то ведь они сориентировались.
Действо (по сценарию этого дня) должно было происходить на ярмарке, типа, на масленице. Лицеисты, когда у них кончаются занятия, с криком, свистом несутся на ярмарку — это понятно. Там они бесцельно слоняются по торговым рядам в своих тонких шинелях и шныряют везде, где только можно, лишь бы попасть в кадр. Бабы — продавщицы из ближайшей кулинарии — должны что-то продавать из местного ассортимента. Тут — полезное с приятным, плюс деньги за съемочный день. Дети должны кататься на коньках на катке — так всегда на ярмарках. Костры не жечь!
Съёмочная площадка находилась за плотиной на берегу Иркутского водохранилища. Довольно живописное место. Настроили там торговых рядов, расчистили лед для катка, развешали разноцветных флажков и всякое такое. Пока всё это готовили, нас поместили в Дом Пионеров. Холодно там было, и мы мерзли, но терпели, потому что это был последний съемочный день в нашем городе. Только Покуль с Кадачем не мерзли. Они развалились в своих тулупах на красных дерматиновых креслах, вытянули ноги, укутались в воротники и покрикивали на тех, кто проходил мимо: «Куда прёшь, челядь?!»