— Водка есть?
— Какая водка?
— У Зека водка есть?
Зеки в Едорму иногда за водкой бегали. Бесконвойники.
— Есть, — говорит.
У него, действительно, рядом бутылка водки валялась.
— Ждите, — говорят.
Прилетает «Уазик», выходят погоны, попинали легонько труп, водку забрали и обратно.
Мы говорим:
— А человек?
А те отвечают:
— Кто его сейчас хоронить будет? — земля, как камень. Придет весна, Ангара его и приберет.
И уехали.
А труп тот, так и лежал на нашей тропе, как стрелка Флинта. Сначала, зеленый какой-то был, потом почернел. И никто его не кушал — ни вороны, ни волки — промерз труп, как стекло стал.
Мы уехали, а он остался. Где-то дома у меня маленькие фотографии были — Падалка наснимал, мне подарил.
Вот, дядя, такая история. Виню я себя, что тогда так и не удалось мне мужиков из «Уазика» уговорить забрать тело. Где оно сейчас? Наверное, рыбы съели.
У мужиков машина сгорела. Падалка-велосипедист не прошел веломарафон Пекин-Париж — у них кого-то машина насмерть сбила, а он руководитель был, — затаскали. Что с другими студентами стало, я не знаю — потерял я их из виду. Скакун их студентами называл. Сам Скакун облил себя бензином и поджег — боролся за справедливость на телевидении. Погиб. Остался я один. Не подскажешь, что делать?
— Не знаю, — тихо сказал ночной сторож.
— Вот именно, — вздохнул Архип, — и я говорю. Грешен я, спать не могу, а от себя, брат, не убежишь, не улетишь, не уедешь, не ускачешь. Эх, бляха-муха!!! Куда деваться, а?
И вдруг, не дожидаясь ответа, Архип тихонько запел голосом Яшки цыгана:
«Мне бы дьявола-коня, да плёточку заветную! И тогда искать меня я в поле не советую!»
Щелчком отбросил окурок подальше и с сожалением в голосе закончил:
— Коня бы мне!
Охранник коротко подумал и быстро сказал:
— Коней здесь много — выбирай любого.
— Любого не хочу. Мне бы дьявола-коня!
— Таких здесь нет — все стандартные.
— Стандартные? Это как?
— Как-как? Обычные, для туристических прогулок по Сарминскому ущелью. Вы были в Сарминском ущелье?
— О, брат! Да ты ещё и носитель рекламы! Какой процент получаешь? — Архип в слове «процент» сделал ударенье на «о».
— Какой процент? — не понял «брат». — Я просто так спросил.
— Просто так, только кошки рожаю.
— Это да, — согласился охранник, затушил уже вторую свою сигарету о камушек, взял окурок в кулак, приподнялся. — Пойду я.
— Ступай, — отозвался Архип, — с Богом, любезный. Иди, охраняй нас.
Силуэт охранника удалялся в сторону вертлявого Буратины.
* * *
«Скоро утро. Что день грядущий нам готовит?»
Архип пошел в дом и «рухнул с инфарктом» — так он выражался, когда шел отдыхать. Проспал до полудня. Юлька принесла ему завтрак в кибитку. Мухи достали жужжать. Сожрали бы пайку, но Юлька накрыла тарелку тарелкой (Молодчина, Зайчонок!), а сама ушла загорать. Надула матрац и легла возле джипа. На берег одна не пошла. Ждала, когда встанет Архип, — тогда пойдут вместе, надеясь. Одной неохота, и страшно — тут змеи (Какие, тут змеи? Ну, ладно, — лежи).