Красота! Высота! Ширь!
Чайки внизу под ногами, кажутся маленькими птичками — вот какая Высота.
Ширь — от горизонта до горизонта Тайга и Море, растворяющиеся далее в безоблачном Небе.
А Красота — это вообще не передать! Красота и красота, — и баста, ребята!
— Здорово! Красота-то, какая! Помирать не охота! — ветер раздувал Юлькино платье.
«Вот и она о смерти, — подумал Архип. — Почему на Байкале эти мысли всех посещают?»
А вслух произнес:
— А придется! — он шутливо схватил её и сделал вид, что сейчас столкнет её в бездну. — Полетаем?!
— Ай! Перестань, дурак! — Юлька отшатнулась от края.
— Не боись! — он держал её крепко.
Но она перепугалась всё равно.
Архип посмотрел вниз, представил, как бы она сейчас урылась в волнах и стала бы медленно погружаться на дно в прозрачной воде, раскидав свои руки и волосы. А вокруг бы кружили дельфины. (Какие дельфины? Ну, не дельфины, так нерпы!) Подумал и плюнул вниз следом. Ветром слюну размазало по скале.
— Недолет, — оценил Архип.
— Отпусти меня, — Юлька хотела, но страшилась вырываться — скользко и край рядом.
Он вместе с ней сделал шаг назад. У неё отлегло.
— Ты, правда, решила, что я тебя брошу?
— С тебя станется, — она зло отдернула руку и отошла. Присела на теплый камень.
Архип подошел.
— Не переживай, Зайчонок, я тебя не брошу.
— Не бросишь? — переспросила Юлька. — Это, в каком смысле?
— В каком хочешь, — Архип закурил.
— Ну, спасибо, — она улыбнулась, думая про что-то свое, видимо, девичье.
Архип смотрел на море, на чаек, на облака.
— Действительно, очень красиво! Я был в Париже — там красиво, в Берлине — тоже очень, в Дели — симпатично, где только не был — везде красиво. А вот на Байкале, — совсем ни так! Всё по-особенному! Сурово, надежно, крепко! Совсем ни так.
— Каждый кулик свое болото хвалит, — произнесла Юля.
Архипа, как током ударило!
— О-па, — Архип быстро развернулся, указывая на неё пальцем. Сигарета выпала из рук. — Поняла?
— Что?
— То, что ты сейчас сказала.
— А что я такого сказала?
— «Каждый кулик, свое болото». Поняла? То есть, наши предки, когда эту поговорку придумывали, уже знали, что мы на болоте.
— На каком болоте?
— На каком, на каком? Я тебе про книгу рассказывал, помнишь? Про болота и катастрофу. Вот ты мне и эпиграф подсказала. «Каждый — Своё болото», свою Прокаженку, свою Татару, свои Родники, свою Кирпичку! Свою жизнь! Зашибись! Болото! Кулички и Болото. Улетать надо в теплые края, а вам придется зимы ждать, чтобы выбраться, потому что ваши Крылья в Болоте утонули. Придется ждать и пешочком по льду и по снегу. Кто выживет, Кулички? Только Оляпки зимой выживают, которых жизнь заставляет в прорубь нырять! И летом им классно! Точно! «Своё болото».