«Плесните колдовства в хрустальный мрак бокала.
Напрасные слова я тихо говорю…»
Потом, забыв слова по тексту, придумал сам:
«Напрасные слова, как девки у вокзала,
Напрасные слова, чмок-чмок — благодарю!»
И разошелся не на шутку, взяв на семьдесят три октавы выше, встал с баночкой в руках и завыл, как белый медведь в теплую погоду:
«Напрасные слова — виньетка ложной сути
Напрасные слова — ля-ля, фа-фа, ку-ку…»
— Перестань! — проорала Юлька и хлопнула ладонями по кровати. — Хватит орать — я оглохла!
Но он не унимался — Остапа понесло:
«Напрасные слова, уж вы не обессудьте
Напрасные слова, я скоро догорю!»
Она кинула в него полотенцем.
Он только подзадорился:
«У вашего крыльца
не вздрогнет колокольчик…»
Забыв слова, он все-таки не остановился:
«Не обосрет мой конь
вашу большую дверь…»
— Фу!
«Напрасные слова,
всего один укольчик…»
Поймал подушку.
«Напрасные слова, я наркоман… (нет — решил он и переделал) я долбаеб теперь!..»
— Угомонись, певец! — Юлька качала головой и крутила пальцем возле виска. Потом заткнула уши, но не обиделась, а улыбнулась, почему-то.
Ему это больше понравилось, и он повторил в другом разрезе и гораздо нахальней, подмигнув:
«У вашего крыльца
не вздрогнет колокольчик…»
— Слышали уже!
«Не обосрет мой конь
вашу большую дверь…»
— На-до-е-ло!
— А так?
«Напрасные слова!
Я б с удовольствем кончил!»
— Дурак!
«Напрасные слова!
Но кто мне даст теперь?…»
— Это точно!
— Всё!!!!
Архип сел в кресло. Он тяжело дышал. Ещё бы — так высоко взять. Наверное, весь лагерь наслаждался его пением — то-то все молчат в округе, даже Тайна не тявкает.
Через секунду, где-то в районе веранды раздались жидкие аплодисменты, и кто-то крикнул: «Браво!» «Ионика» переборами подхватила мотив, и он полился по Подлеморью.
— Во, — Архип двумя пальцами указал на входную дверь, — почитатели. Видишь, что песня животворящая делает? Она продолжается в каждом четырехкамерном сердце туриста, она по лесам и полям бурно льётся, она будоражит умы и щекочет нервишки… А ты говоришь — я не волшебник.
— Я так не говорю.
— Ну, думаешь.
— И не думаю. Ты — волшебник. Это каждый знает.
— Издеваешься?
— Да.
Юлька улыбалась. Она была довольна своей шуткой. Она уже научилась у него шутить, усугубляя смысл.
— Разрешите продолжать лекцию? — хитро спросил он.
— Лекцию? Лекцию продолжайте, — подыграла она.
Выдохнув, собравшись с мыслями, глотнув ещё пивка, он продолжил, но уже серьезно.
— Господь, сотворив нас по образу и подобию, наградил нас мельчайшей способностью к волшебству по образу и подобию, чтобы посмотреть, а что мы будем с эти делать? Мы же — долбоебы — тут же сотворили динамит. Теперь получаем Нобелевские премии, если придумаем, что-нибудь ещё, что будет полезно обществу, как правило, в военных целях. «Чтобы не изобретал ученый — все равно получится бомба!» А тот, кто сотворил снадобье от простуды и гриппа из лишайников, грибов и плесени, (в самом начале пути) — типа Пенициллин, — был признан ведьмой и сожжен публично на костре! Дескать, нехер народ травить — на все воля тех, кто стоит у руля пропаганды. В те времена — церковной. Только бомбы! Только бомбы и золото нужны Государству, которое, тоже придумано искусственно искусниками от пропаганды! Я — про Государство говорю. А золото — самый бесполезный материал, если не считать стоматологии и тех опытов, которыми одно время занимался мой брат. Блестит и убивает. Но все рвутся к нему: «Золото! Золото! Золото!» Гробница из золота, золотое кольцо в нос, золотое яйцо Фебержэ, золотая звезда и медаль… «Золотые слова!» — сказал мне одноклассник Сашка Родиков, когда я сказал на собрание членов жилищного товарищества «Зеленый берег», что нас хотят наебать. И он, как ни парадоксально, оказался прав — есть только золотые слова — типа: «По щучьему велению, по моему хотению…» или «В соответствии с действующим законодательством, на основании решения Правительства такой-то федерации за номером таким-то от такого-то числа, такого-то месяца, такого-то года, во исполнение Указа Президента такой-то страны. Постановляю…» Всё остальное — синим! Понимаешь? Нами придумано — волшебниками.