— Я не забеременела специально, чтобы привязать вас, — четко проговорила она. — И если вам это ни к чему, то я спокойно уеду к матери и не буду вам мешать.
— Люджина, — сказал он терпеливо, — я еще в своем уме. Естественно, вы не планировали. Вы вообще не способны на хитрость. Жить вы будете со мной, в моем доме, растить нашего ребенка. И если вы вздумаете уехать, я очень рассержусь. Мы же все обговорили.
— Дело в том, Игорь Иванович, — спокойно пояснила Люджина, — что раньше вы были свободны в своих решениях. А сейчас чувствуете ответственность. И благодарность. Я хочу, чтобы вы понимали, что вас это никак не обязывает.
— Боги, Дробжек, — Стрелковский раздраженно качнулся на стуле, — ешьте лучше ваш пирог и молчите. Когда вы начинаете показывать свою независимость и готовность исчезнуть в любой момент, у меня возникает желание вас отшлепать.
Она хмыкнула, и в звуке этом отчетливо прозвучало «Ну попробуйте». Открыла рот, чтобы что-то возразить — и Игорь аккуратно пересел к ней на кровать, подтянул к себе и обнял.
— Черт, — сказал он ей в шею, проводя ладонью ей по боку, — я чувствую ваши ребра. Я как-то привык уже к тому, что вы мягкая, Дробжек, и я не рискую ушибиться о кости или сломать пальцы, обнимая вас. Будет повару работа. Вы вставать сейчас можете?
— Могу, — голос ее был тихий — Игорь гладил по выступающему позвоночнику кончиками пальцев, и северянка как-то замерла, положив голову ему на плечо. — Но руки-ноги трясутся. Восстановлюсь. Мышцы нарастут. Главное, чтоб не жир.
— Ну, будете еще мягче, — Игорь не удержался, сжал ее грудь — увы, и правда стала меньше, — и капитан ответила смешком:
— Потеряли любимую игрушку, полковник?
Напряжение и неловкость последних минут вдруг испарились, и стало весело.
— Ничего, — сказал он, с неким даже озорством заглядывая в ворот рубахи, — кормить будете, вырастет. Хотя и так, — он погладил ее, снова сжал, и глаза Люджины потемнели, губы приоткрылись, — хорошо. Дробжек, — твердо произнес он ей в губы. — Больше никаких перестрелок, никаких заданий. Будете сидеть дома.
— Вы такой смешной, Игорь Иванович, — пробормотала она снисходительно. — Все время думаете, что я хрустальная. Не развалюсь. Я пока еще сотрудник Зеленого крыла. И уходить не собираюсь.
Он стиснул ее сильнее.
— Тогда будете в кабинете сидеть, Дробжек. Или в отпуск отправлю долгосрочный. Или вообще уволю.
— А это уже как вы пожелаете, Игорь Иванович, — согласилась северянка весело. — Ваше право. Я тогда обратно к полковнику Тандаджи попрошусь.
Скрипнула дверь. Они повернули головы — на пороге стоял Тандаджи собственной персоной и с каменным выражением на лице разглядывал их.