– Глупый, это только начало. Важно не то, что ты мне рассказал о ней, а то, как ты это сделал. Впервые с тех самых пор ты о ком-то говорил больше пяти минут. Я видела твои глаза, я слышала твой голос. Мне не надо обладать эмпатией, чтобы понять. Уверена, эта девочка тебя простит. Уже простила.
– Но как? Как ты можешь это понять?!
– Я тоже женщина, Верд.
Устав от монолога, замолчал. Задумался, невольно вспоминая, как оказался здесь впервые десять лет назад. Как раз тогда я заканчивал последний курс. У нас было все, богатство, положение, власть. Мы с Эллэ были молоды и весьма популярны, внимание девчонок льстило, и мы нагло этим пользовались. До тех пор, пока я не встретил ее…
Хрупкая блондинка с невинными голубыми глазами, фарфоровой кожей и тихим голосом, но не без стержня внутри. Она поступила на факультет световиков и сразу покорила мое сердце. Мы даже едва не поссорились с Райдом за ее внимание. Как раз тогда и состоялась наша последняя серьезная драка, из которой я, как и сейчас, вышел победителем. Правда, позже друг порадовался своему проигрышу. Он говорил, что из-за Амелии я превратился в мямлю, подкаблучника и законченного романтика.
Девчонка долго не сдавалась, как ни заваливал я ее цветами и подарками, сколько ни творил безумств в надежде покорить ее сердце. Почти целый год. И в один из таких вечеров мы оказались в моем поместье. Все сразу пошло не так. Вместо романтического ужина случилась ссора. По сути, все из-за какой-то ерунды. Я просто жутко ее ревновал. В результате она меня выгнала из комнаты. И я коротал остаток вечера с бутылкой «Имперского». Вроде и выпил немного, но не смог совладать со своим зверем. Пришел в себя и обнаружил любимую в слезах. Растоптанная, в разорванной одежде, сжавшись в самом уголке кровати, она спросила меня, за что я так с ней поступил?
Я был раздавлен этой ситуацией. Неподъемное чувство вины, ненависть к себе, осознание собственной никчемности. Умолял простить, клялся, что это не повторится больше никогда. Мы даже помирились, и я рискнул сделать предложение. Что удивительно, получил согласие, но с одним условием. Мы не поженимся, пока она не закончит учиться. Целую неделю я летал.
Воспрянув духом, я направился к отцу, чтобы заявить о своем намерении. Тот же воспринял новость в штыки. Отругал за разгульную жизнь, после чего последовал жесткий запрет. В сердцах я рассказал о своем неприглядном поступке, наблюдая, как темнеют его глаза, и у ног зло шевелятся тени. Ожидаемо, он разозлился еще сильней, даже что-то кричал о дурной крови моей матери. Я не видел его таким раньше. Ушел, решившись все сделать по-своему. Амелия в то время даже поддержала меня, пообещав, что мы вместе уедем. Тогда я еще не знал, какая она лживая дрянь.