– И это на второй день учебы! Из-за чего хоть?
– Из-за тебя.
Мои ожидания оправдались, и лицо моего грозного роймана выразило крайнее недоумение.
– Не понял?!
– Я вижу, – вздохнула я. – Это из-за письма все. Так не терпелось его прочесть, что отпросилась ненадолго, но не успела вернуться в срок.
– Рондо Фэрт. Чащеведенье? – по лицу Верда расползлась улыбка.
– Он самый.
– Ничего не меняется, – Верд усмехнулся. – Ты не переживай, он вредный, конечно, но нестрашный. Все сдашь, хотя поработать придется.
Мы отошли к лестнице и там остановились.
– Льяра, я вынужден покинуть Академию примерно на месяц. Приказ твоего отца. Буду консультировать наших по вопросам культистов, – шепнул он, понизив голос. – Ничего не обещаю, но как смогу – навещу. Я и сейчас здесь случайно. Выдумал причину заскочить на минутку в надежде с тобой увидеться, но даже и не думал, что все получится вот так замечательно.
Он замолчал и крепко меня обнял, я обняла его в ответ, одновременно радуясь и расстраиваясь. Было очень хорошо оттого, что теперь мы вроде как вместе, и грустно, что, не успев завязать отношения, вынуждены разлучиться.
Верд уткнулся мне в волосы носом, и мы простояли так, наверное, с минуту, прежде чем он грустно сказал:
– Мне пора, котенок.
Приподняв за подбородок мое лицо, запечатлел на губах еще один нежный и такой короткий поцелуй. Я старалась улыбаться, едва сдерживая слезы. Почему-то одолел страх: а вдруг с ним что-нибудь случится? Откуда-то я знала, что Верд Аллакири не будет проводить свои консультации в уютной аудитории.
– Будь осторожен, – шепнула в ответ, и он серьезно кивнул.
Прозвенел звонок, обозначив окончание занятия. Мне тоже пора было идти на следующий урок, но мы так и продолжали стоять, держась за руки, не решаясь разрушить очарование момента, когда раздались чьи-то шаги. Верд первым отпустил меня.
Я встретилась с друзьями у аудитории, где должно было проходить следующее занятие. Предмет назывался «История Империи Эрессолд». Девчонки без умолку болтали, делясь впечатлениями, но я едва улавливала суть разговора, в сотый раз прокручивая в голове нашу с Вердом встречу и объяснения. Это же были объяснения? Или нет? Неважно. Главное, я, кажется, счастлива. Подруги, осознали, что по какой-то причине я не в себе, и на время отстали. Парни решили, что у меня шок от того, что произошло на уроке, и пытались всячески подбодрить.
Преподаватель истории, магистр Аронимус Кронхель внешне чем-то напомнил нашего завхоза – того самого мужичка, который вместе с консьержкой таскал нас с Тильей в кабинет ректора, – но на поверку оказался милейшим человеком. Вел предмет он так увлекательно, что я, вынырнув из своей блаженной печали, смогла сосредоточиться на материале, который отчасти оказался знакомым, хотя многие общеизвестные исторические факты, трактовались иначе и были более глубокими и значительными, чем я раньше предполагала.