Белых уже три дня наблюдал за этим священнодействием. Стоял мертвый штиль, над море лег густой туман, пароход по-черепашьи полз вдоль близкого берега. Доверять картинке на экране «Фуруны» старик отказывался категорически. Белых извлекал из ящика, оббитого от сырости медью, старую, засаленную карту, находил похожий контур береговой линии и изумленно качал головой: за три дня дядя Спиро не ошибся ни разу!
Лютйоганн, не разделявший скептического отношения грека к электронике, предлагал двигаться в трех-четырех милях мористее. Но дядя Спиро и слушать не хотел: «туман, штиль, турок к берегу жмется, здесь ловить его будем!» И снова оказался прав - на экране то и дело вспыхивали отметки от мелких посудин. По большей части, это были рыбачьи шаланды, попадались и каботажные суда, ходившие между Варной в Констанцей. Их ловили и обыскивали. До стрельбы не дошло ни разу: перепуганные турки и греки, из которых в-основном, и состояли команды, не помышляли о сопротивлении. Капитанаки с Тюрморезовым просматривали судовые бумаги, беседовали со шкипером. Порой для допроса привлекали молодого Калянджи - парень отлично знал турецкий, и к тому же демонстрировал остроту ума, полезную в ремесле дознавателя. Белых, не понимавший ни слова, осматривал груз (пшеница, овес, ячмень, мешки с мукой, солью, бочонки с маслом или соленой рыбой). Когда допрос заканчивался, консилиум в лице Белых, Капитанаки и Лютйоганна принимал решение относительно судьбы приза. Тут было три варианта: если груз представлял коммерческий интерес, на «трофее» поднимали русский трехцветный коммерческий флаг, сажали пару-тройку одесских греков, устрашающе увешанных тесаками и пистолетами, и под их присмотром пленные матросы уводили судно в Одессу.
Если добыча не представляла особой ценности, то по команде дяди Спиро дюжие молодцы с «Улисса» прорубали топорами днище обреченной посудины, и через четверть часа она пускала пузыри под горестные вопли выгребающей к берегу команды.
Тюрморезов кровожадно предложил приканчивать хотя бы шкиперов, но Белых не одобрил - не хотел отягощать карму ненужным душегубством. Таких пленников держали в трюме парохода, в специально отгороженном загончике.
За три дня сумели изловить восемь турецких посудин. Две после осмотра отпустили, поскольку они были полны пассажиров, насмерть перепуганных румын, татар, турок, женщин, детей. Еще две утопили, остальные отправились в «Одессу», и теперь новоявленные джентльмены удачи подсчитывали грядущие барыши - команде полагалась существенная доля призовых денег.