- Вот старые, так и ждут момента, чтобы удрать,- сказала говорливая санитарка второй.
Та в ответ пробурчала:
- Пора бы привыкнуть Тамара, а то все для тебя, как в первый раз.
Здесь коридор был шире и светлей, из многочисленных окон, забранных решетками, струился дневной свет. Мы прошли в палату, где стояло не меньше двадцати кроватей. Меня подвели к кровати стоявшей в углу. Она была застелена протертыми чуть ли не до дыр простынями и драным одеялом. Я уселась на нее, и санитарки с чувством выполненного долга пошли обратно. В палате сразу стало оживленней. К кровати на одной ножке подскакала одна из больных и, продолжая скакать около меня, начала спрашивать, кто я и откуда.
Я молчала. Мне было все равно кто я и откуда. Невыносимо давило в груди, и серая пелена закрывала мысли. Но долго сидеть мне не пришлось. В палату зашел высокий бородатый врач, найдя меня глазами, подошел и предложил пойти с ним в ординаторскую. Я молча встала и пошла за ним.
В ординаторской, в отличие от палат, было уютней. На стене висели вышивки и несколько картин.
-Хочешь чаю? - внезапно обратился ко мне доктор.
Я понимала смысл его вопросов, но ни отвечать, ни что-то делать не собиралась.
Доктор повертел в руках историю болезни, на которой была прикреплена бумажка с надписью "Неизвестная". Потом начал изучать направление скорой.
В этот момент в ординаторскую зашла женщина врач.
-Привет, Сергей Михайлович, а это что у тебя за прелестный ребенок, Блейер?
-Нет, Ольга, похоже, реактивное состояние. Пишут в направлении, была очевидцем гибели отца. Сегодня зарезали, прямо у горотдела, представляешь?
Так она четырех взрослых мужиков, как котят раскидала, когда хотели ее от тела отвести.
-Понятно,- ответила докторша,- ну будем надеяться, что в более серьезную болячку не перейдет. Как думаешь лечить?
Доктор улыбнулся.
-Как учили, так и буду. Ничего особенного. Не аминазином же ее колоть.
Женщина посмотрела на меня и сказала:
-А мне кажется, что несколько уколов аминазина ей не повредят.
Сергей Михайлович с некоторым раздражением ответил:
-Тебе кажется, вот и лечи своих больных, а я сам разберусь, что делать.
-Ладно-ладно, не заводись,- сказала женщина и, стуча каблучками, выскочила из кабинета.
Оставшуюся часть дня я просидела на кровати. Ко мне никто не подходил и не тревожил. Лишь когда пришло время ужинать, тарелку каши принесли в палату и раздраженная санитарка начала кормить меня с ложечки. Я, не сопротивляясь, глотала попавшую в рот пищу, пока тарелка не опустела.
-Вот и славно,- сказала санитарка и повела меня в туалет.