Андрей встал на склоне и выпрямился.
— Отпусти женщину! — крикнул он в безмятежное солнечное пространство. — И выходи, я здесь один!
Замер и прислушался, будто и в самом деле ожидал какого-либо ответа. Однако яркое утро на плато лишь подчёркивало его пустынность и безлюдье. Свежий след волочения миновал могилу и потянулся к горе, по ярко-жёлтому травяному полю. Невидимая река оставалась справа и лишь изредка поблёскивала, когда Терехов миновал ложбинки. У самой подошвы горы он внезапно потерял след, вокруг была нетронутая жухлая трава, разрезанная старыми колеями от автомобильных покрышек.
Он вернулся назад, отыскал место, где ещё была заметна дорожка волочения, и нашёл её тупиковую точку: здесь пропадало сразу всё, в том числе и следы конских копыт. Лошадь словно оперлась в последний раз задними ногами о твердь, прыгнула вверх и полетела в гору по воздуху, увлекая за собой связанную по ногам Палёну.
Терехов непроизвольно покрутился, глядя в небо, потом сделал круг и встал на том месте, где терялся след. Если параллельная реальность существовала, то начиналась она здесь, например, потому, что среди желтеющих трав тут была зелёная весенняя поляна, и даже какие-то цветочки ещё взирали на свет голубыми глазами. Наверняка в таких местах находились врата, вход, портал или ещё какая-нибудь замысловатая хрень, куда исчезает или откуда является дух шаманки. Или, может, в самом деле сова улетела по воздуху, утаскивая за собой несчастную помощницу, безнадёжно влюблённую в начальника заставы.
— Верни женщину! — ещё раз крикнул Терехов, задним умом поражаясь своим словам, обращённым в никуда. — Её Репей прислал! Она не виновата!
Разумеется, в ответ ничего не услышал и знаков никаких не заметил, если не считать, что с севера погнало низкие снежные тучи и горизонт постепенно мутнел.
Если Палёна сейчас чудом не явится, ещё один рабочий день насмарку. Таким солнечным утром с нормальной оптикой атмосферы могли бы отстрелять все точки и закончить съёмку в этом районе. А завтра придёт «Урал», чтобы перебазироваться на последний объект. И ещё через три-четыре дня сбылась бы мечта Жоры: Терехов бы уехал с Укока, по крайней мере, в Кош-Агач, потому как придётся решать вопрос по поводу пропавших коней. Списать их на проделки нечистой силы не удастся, никто не поверит, но в райцентре есть связь и уже можно консультироваться со своим начальством и Новосибирским ипподромом.
— Хочешь — так сама с рейкой бегай! — мстительно крикнул Терехов. — Мне же одному работы на неделю. Или отпускай помощницу, если не угробила!