— Но что я должна делать? — я вскочила на ноги и забегала по гардеробной, словно ужаленная. — Ничего не понимаю. Почему он мне сразу ничего не сказал? Зачем молчать?
— Так он сейчас на первой стадии ещё. Его к тебе жуть, как тянет. Вот уложит тебя в постель, утолит плотский голод, тогда, на второй стадии, ему уже спокойней будет, но и тебе привилегий меньше.
— Чего? — волна гнева поднялась откуда-то из желудка и стукнула прямо в голову.
— Того, — домовой хмыкнул, — если сейчас полюбовниками не станете, то во время второй стадии, додрия, ему опасно быть с тобой рядом. Там привязка сильнее уже будет, а значит, можешь совратить и заставить жениться. Случаи были. А ему оно надо?
— А мне оно зачем?! — вспылила я, резко вскочив и нависнув над человечком. — Я в любовницы не нанималась, ни на первой стадии, ни на второй, ни на третьей! — выдохнула спокойней, уточнила: — Что, кстати, за третья?
— Называется тридий, — прищурившись, ответил Баха, — во время последней стадии тяга ваша взаимная проходит. Тут-то всё и выясняется. Если саира не успевает как следует привязать к себе демона за время додрия, то приходит время прощаться и расплачиваться.
— Я ничего не понимаю, — сокрушенно тряхнула головой и уселась напротив собеседника: — Сейчас он, получается, меня должен в постель затащить не потому, что я ему сильно понравилась, а для того, чтобы на второй стадии избавиться от желания со мной спать?
Утвердительный кивок, пошленькая ухмылка.
— А если я сейчас смогу избежать кровати с ним, то на второй стадии что случится?
— Случится сильное хотение, — довольно закатив глаза, промурлыкал несносный домовёнок. — И, если предположить, что ты сейчас сможешь увильнуть от его шарма и демонического обаяния, то дальше будет потрясающе весело: его тяга к тебе возрастёт вдвое, но нельзя.
— Что нельзя? — снова не поняла я.
— А ничего, — Баха хихикнул: — Додрий — единственное время, когда демон жутко уязвим. Стоит ему дать слабину — и ты останешься в его жизни навсегда, станешь его слабым местом. Весь второй период он хочет быть рядом с саирой, но старается держаться подальше. Думает о ней, мечтает о прелюдиях и откровенных ласках, грезит её прелестями…
— Какими прелестями? — прохрипела внезапно севшим от волнения голосом.
— В твоём случае, сомнительными, — честно ответили мне, осмотрев с ног до головы.
— Ну, знаешь, — задрала нос повыше, — главное не размер, а умение прелестями пользоваться!
— А ты умеешь? — обрадовался домовой.
— Ну, в теории… — тут же сдалась я, отводя взгляд в сторону.
— То-то и оно, — погрустнел Баха. — Ладно, идти мне надо. Ты это, вызывай меня ещё, что ли. Весело с тобой.