- Борисов, как эту улицу назвать? Офицерской?
- Рублевским шоссе! Название прижилось.
Сагитировал Зосю работать секретарём на таможне. Вообще таможенное поприще в первую неделю меня чуть не доконало. В первый день с шестью добровольно-принудительными помощниками заставляли мебелью кабинеты таможни. Мебель взял на почте, привезли ещё и два сейфа. Во время перекуров надавал казакам много бесплатных советов, как им жить дальше:
- 'Станичники, сажайте клубнику, овощи, все, что найдёте из цветов-фруктов, и готовьте комнаты для приёма отдыхающих'.
На следующий день получил больше тридцати добросовеснейших работников. Они, правда, во все глаза смотрели, как мы с Борисовым рыли траншею, "отсюда и до обеда". Это я решил устроить уличную колонку для нужд прибывающих. Кинули тридцать метров пластиковой трубы, и вуаля. Трубу мы на складе на почте нашли. В обед к нам заглянул Парамонов, осмотрел стройку, и выделил несколько ковров, низких диванчиков и шторы с занавесками. Их повесили с участием Зоси.
К вечеру приехал архитектор Изварин Пётр Леопольдович, разметил фундаменты под строительство караван-сарая и построек пограничной стражи, потом занялся проектированием яхт-клуба.
А вечером рыли ещё траншею от кухни до колодца у Шатрова.
- У вас это просто замечательно получается, господа, - нахваливал, подкалывая, атаман.
На третье утро, я встал с внутренним мандражём. Попил только кофе, Эльза положила нам в машину бутерброды. Стал открывать ворота, подошёл какой-то рыжеватый, кучерявый, загорелый парень в студенческой тужурке.
- Утго добгое. Вы, господин Богн?
- Салют, пан студент. Я. А что?
- Я Фима Файбишович, студент Лазагевского института восточных языков, габоту пегеводчика ищу.
- И?
- Агабский, пегсидский, тугецко-татагский, - отозвался Фима. Его картавость мне приглянулась.
- Ладно, студиоз, залезай в машину, разберёмся.
- Пгемного благодаген.
- Слышь, студент, есть хочешь? - поинтересовался Борисов, студент сглотнул.
- Есть немножко.
- На, жуй бутерброды.
- Пгемного благодаген.
Борисов посмотрел, как уплетает бутерброды Фима, и выдал: Слышь, Борн, дай студенту десятку.
- Пгемного благодаген. Зося всю дорогу хихикала.
'Мамма мия!' Это мы подъехали к таможне. С полтысячи людей, тысячи верблюдов, лошадей, ослов и мулов, столпились перед зданием. Крик, рёв, злые, восточных людей, лица. На этом фоне совершенно утерялись пять конных калмыков.
- Бачка, орда. Мал мала скотина, - младший урядник Ока Городовиков был растерянным, но злым на определения; у меня в голове все инструкции смешались.
- Фима давай толмачь! - гудение распоряжения от Борисова.