Мы поднимались из тюрьмы по крутой лестнице с каменными ступенями, оставляя за спинами тёмный подвал с запахами сырости и отчаяния. И если кто-то не знает, как воняет отчаяние, то пусть воскресит в памяти свое самое тайное воспоминание, то, которое прятал глубоко внутри, стараясь не вынимать из груди вместе с кусочками сердца. То единственное воспоминание, от которого щиплет глаза даже у сильных мужчин… от слишком резкого смрада отчаяния.
Прошла целая вечность, прежде чем мы вышли к площади возле дворца. Ублюдок решил устроить прилюдное показательное выступление Судейского совета вместо тихого заседания за закрытыми дверями в присутствии представителей именитых родов. Площадь, на которой так часто проводили казни и никогда – слушания.
Алерикс любил рассматривать на рассвете тела недругов, практически обескровленные, разодранные на ошмётки и подвешенные к высоким мраморным столбам.
– Место, которого удостоится не каждый, Нейл, – взирать на окна дворца без опасения за свою дальнейшую судьбу.
– Сильно сомневаюсь, что сейчас хотя бы одна из этих туш думает о мрачном великолепии твоего дворца, Лер.
– Не важно, что думают они, племянник. Важно то, что я не оставил им другого выбора.
Что же, на этот раз Алериксу придется смириться, что ему не предоставят выбора. Каким бы могущественным и сильным ни был монарх, без должной поддержки он не более чем очередная мишень для врагов. Именно поэтому любому правителю нужны те, кто будет стоять позади него. Те, кто будет прикрывать его спину… или первым вонзит в неё нож. И то, какое действие предпримут союзники, в первую очередь зависит от того, кто стоит перед ними. Пусть не доверяя, но принимая правила игры.
И сейчас те, кто поддерживал Алерикса Мортифера, были теми, кто склонял голову перед его отцом и именем рода. Теми, кто немало преимуществ получил в свое время от моего отца и меня, и никто не говорит о том, что они согласны променять свою безопасность на желания императора. Нет, я знал, что им плевать на меня, они просто не могут позволить Алериксу диктовать свои условия. Позволить ему выносить личные приговоры сегодня означает уже завтра бояться за собственные жизни.
Они стояли в центре на помосте в форме полукруга, гордые и исполненные почтительной важности, Высшие Деусы, призванные прочитать приговор, вынесенный не ими. Шесть фигур, облачённые в длинные, с виду ритуальные рясы с нашивками в виде ладони с пальцами одинаковой длины. Своеобразный символ справедливости на Едином Континенте. Заблуждение, о котором многие предпочитают не думать. Справедливость не бывает одна на всех, она возможна лишь между людьми с одинаковыми мыслями, взглядами и положением. Для всех остальных это уже не справедливость, а навязанная воля.