– Вы можете приступать. Дорога каждая секунда, – сказал Лофт и встал рядом со мной.
Я мысленно сосчитала до десяти и закрыла глаза:
«Нейл, я здесь. Нейл! Нейл!»
Его имя… каждую секунду с интервалами в мгновения. Представляя, как проходит сквозь лабиринты времени, разрушая стены. Это словно производить в уме одну и ту же картинку. Как на повторе в видеоплейере. В наушнике щелкает женским голосом отсчет: «Один…два…три…»
Где-то на цифре «двадцать три» начинаю чувствовать, как учащаются дыхание и сердцебиение. Легкие приступы паники, как при атаках депрессии. Мое сознание проводника так запрограммировано – оно зовет «вхолостую» и нагрузка на удержание связи увеличивается. Первым провалом, теряя изображение, которое воспроизводила для себя до сих пор, и погружаясь в кратковременный кошмар, в котором я снова тону и теперь уже тщетно зову Нейла, испытывая страх… Тряхнуть головой, выныривая на поверхность, не давая мозгу сбиваться. Представляя снова лабиринты. Как он идет ко мне и пока не доходит.
«Тридцать восемь…»
По спине градом катится пот, и первые вспышки боли пробивают виски, заставляя морщиться, сжимать пальцы в кулаки.
– У вас идет кровь носом…
Слышу как сквозь вату, и перед глазами на мгновения все расплывается. Почему так рано? Прошло всего восемь минут. Я могу дольше, должна все двадцать. Обязана провести чертовую сотню. А не тридцать. Это ничего не даст Нейлу, а следующий переход не раньше, чем через месяц, и война может вспыхнуть в любую секунду.
«Сорок четыре…»
Снова ступени, и теперь уже по лабиринту иду я, сбивая ноги, в кромешной темноте, на ощупь. В босые ступни впиваются битые стекла. Ни луча света, и даже не знаю, где я. Пока мое тело вдруг не начинают обвивать веревки… а уже через мгновение я чувствую, что это колючая проволока, она вспарывает мне кожу, рвет ее до мяса, едва я пытаюсь сопротивляться…
Но я знаю, что должна звать Нейла. И звать не так, как обычно, если не хочу умереть, я должна сказать наши слова… он поймет, что нужно прервать переход и забрать меня.
«Пятьдесят девять».
Смотреть снова на каменные лица солдат с горящими глазами, устремленными на меня, и не понимать, что они чувствуют, потому что это так напоминает голодную ненависть. Вполне возможно, именно это они и испытывают. Их так воспитали. Это вложили в подкорку их мозга. Ненависть, голод, жажду убивать. Надеяться, что новое видение даст мне передышку хотя бы в три минуты, галлюцинации не начнут изматывать беспрерывно.
«Шестьдесят семь…» Шестнадцать минут, а у меня голова болит так, словно ее вскрывают изнутри, и слезы катятся по щекам, я даже чувствую, как течет кровь по губам и по шее. Лопнули сосуды в носу от давления. Началось! Теперь только война с собственным телом.