По дороге домой Хуоти думал только о юноше, погибшем за революцию. Значит, ему не было и девятнадцати. Проходя мимо тюремной стены, он вдруг подумал; «Значит, вот здесь… Но теперь-то, наверно, не вешают…»
Когда директор курсов вернулся с субботника, Хуоти спросил у него, что значит быть активным революционером?
— Активным революционером? Ну как тебе объяснить… Это значит много делать для революции, не щадить себя. Такими должны стать и вы. Вот только бы начать курсы…
Открытия курсов долго ждать не пришлось. Каждый день прибывали все новые юноши и девушки, карелы и финны. Из вновь прибывших Хуоти была знакома только одна девушка, которую он видел в Пирттиярви. Тогда она была в военной форме.
— Так, значит, и ты здесь?! — удивилась Хилья. Она тоже узнала Хуоти.
Наконец, 14 ноября 1920 года первые учительские курсы на финском языке были объявлены открытыми. Актовый зал бывшей учительской семинарии заполнили учащиеся курсов и гости. Среди гостей были и представители скандинавских коммунистических партий. Из выступления директора курсов Хуоти запомнил несколько фраз:
— Человек, который не умеет ни писать, ни читать, подобен слепому или глухому. Вы должны превратить Карелию в прекрасный и просвещенный край. Надо учиться быть также и классовыми борцами… Да поднимется социалистическое общество на карельской земле….
После приветственных речей был концерт.
Я рабочей рукою выкован
Под железной пятой,
начиненный силой великою
России святой, —
призывно гремел со сцены чей-то бас, словно перекатываясь с волны на волну.
…и вот
море ревет,
и я мчусь вперед…
Потом был спектакль.
На сцене стоял человек в красной форме венгерского офицера, наставив пистолет на молодого парня в изорванной рубахе, с избитым лицом.
— Ты можешь спасти свою жизнь…
Молодой революционер молчал.
— Я заставлю тебя заговорить, — пригрозил офицер и махнул кому-то. Подталкивая в спину, солдаты вывели, старую женщину.
— Ференц, сыночек, пожалей меня, свою старую мать, — умоляла женщина, опустившись на колени перед сыном.
Парень молчал.
Офицер направил пистолет на женщину.
— Заговоришь?
Затаив дыхание, Хуоти ожидал, что ответит молодой революционер.
Парень молчал.
Грохнул выстрел. Настоящий выстрел. Хуоти содрогнулся.
— Если ты не пожалел свою мать, то, может быть, пожалеешь свою невесту? — сказал офицер с презрительным смешком и опять махнул рукой.
Хилья! Хуоти сразу узнал невесту, когда солдаты вывели ее на сцену.
— Любимый! — шепнула Хилья дрогнувшим голосом и, опустившись на колени, обвила руками ноги своего жениха. Она смотрела на него с восхищением: — Отважный мой орел…