Мужики стали один за другим собираться в избе Поавилы, в ожидании начала схода рассаживались по лавкам, курили у печки и делились своими заботами и тревогами о завтрашнем дне. Крикку-Карппа сказал, что зимой начнут рубить лес на реке Колханки. Ему об этом рассказали таксаторы. Хёкка-Хуотари прошлой зимой работал со своей лошадью на лесозаготовках и знал, каково там.
— Что заработаешь, то и проешь, — махнул он рукой.
Поавила, сидевший на сложенных перед печью дровах, сплюнул между ног на пол. Ему тоже приходилось бывать на заработках в лесу, и он знал, что много там не заработаешь. Но придется пойти, ничего не поделаешь.
— А куда денешься? — вздохнул он, стряхивая пепел на шесток.
Доариэ взяла с воронца вязанье и пошла к соседке: бабам не полагается быть на сходках. Мавра тоже ушла бы, да не могла слезть с печи. Сетуя на старость, она стала перекладывать свой покойницкий наряд, лежавший наготове под изголовьем.
Когда Доариэ пришла в избу Хёкки-Хуотари, собравшиеся там бабы громко обсуждали какое-то происшествие.
— А-вой-вой, чего только не услышишь на белом свете!
Доариэ не знала, о чем идет речь. Жена Хуотари стала рассказывать, что дочь Хилиппы убежала ночью из дома.
— Одна-одинешенька пошла в Аконлахти на ночь глядючи, да в этакую распутицу. А-вой-вой! Не утерпела… Как-то Юрки ее еще встретит? Может, и не примет… Сноха-то бесприданница…
Видимо, побег дочери потряс Хилиппу: когда он вошел в мирскую избу, его левое веко дергалось сильнее обычного.
Вслед за ним вошел волостной старшина. Юрки Липкин был высокого роста, и в дверях ему пришлось пригнуться. Иначе он не стал бы кланяться. Он же не кто-нибудь, а волостной старшина. Да к тому же у него почти десять десятин земли — в условиях северной Карелии это немало. Приличные доходы дает и его должность. Сколько он нажил на одних взятках, полученных от богатых мужиков за то, что он не включал в списки рекрутов их сынков. Даже в неурожайные годы семья Юрки не знала лишений. Юрки не забывал, что он представитель власти. Это было заметно и по тому, как он говорил:
— Весной исполнилось триста лет, как на престол вступила династия Романовых. Царь Николай Второй собственноручно отдали высочайшее повеление, дабы его подданные достойно отметили сей знаменательный день в истории Российской империи. Мы, карелы, всегда являлись верноподданными…
У печи кто-то кашлянул.
Поглаживая длинную черную бороду, старшина продолжал:
— Доказать свои верноподданные чувства царствующему роду мы сможем наилучшим образом своими пожертвованиями церкви и государству. Хилиппа Малахвиэнен уже подарил люстру для вашей часовни…