Он помолчал и закрыл папку.
Главный редактор страница за страницей представлял себе двадцать шестой номер газеты. В общем, на каждой из них попадались интересные добротные материалы, но чего-то все-таки не хватало, какого-то мятежного духа, чего-то острого, привлекательного для читателя, того, что журналисты называют «перчинкой».
— Номер укомплектован? — спросил он ответственного секретаря.
— Кроме третьей полосы, — напомнил Оскар Освальд.
— Да, да, — кивнул Порубан и положил перед собой репортаж Прокопа. Он подумал о том, что как раз такой статьи в номере и не хватает.
— Я говорил с директором комбината, — сказал он и посмотрел на Прокопа.
— И что он?
— Злится, естественно. Говорит, что во всем виноваты поставщики.
— Я проверю, — сказал Прокоп после минутного раздумья. — В конце концов, это вопрос двух-трех телефонных звонков. Завтра можно материал дополнить.
— Завтра! — взорвался ответственный секретарь. — Вы отдаете себе отчет в том, что существует график работы!
— Черт с ним, с графиком, — раздраженно сказал Прокоп. — Мы тут что, работаем на типографию или типография работает на нас?
— Ну, тихо, тихо! — призвал их к порядку главный. — Надо решить, публикуем ли мы вообще этот репортаж.
Это был его проверенный метод: будучи сам в чем-то уверен, он все-таки хотел это обсудить со всеми. Так создавалось впечатление большей демократичности.
— Для меня вопрос только в том, чтобы не нарушать график, — нервно сказал секретарь. — Я не хочу распространяться на тему, хорош или плох репортаж. У нас есть в резерве материал о «диких» дачах, он, по крайней мере, ничем не хуже материала Прокопа.
Климо Клиштинец наклонился вперед, словно прося этим движением слова и желая подняться.
— Я согласен с ответственным секретарем, — сказал он тихо, — хотя по другим соображениям. Для меня речь идет не о графике, у меня вызывают сомнения некоторые утверждения, содержащиеся в материале. Мы не можем в качестве аргумента высказывать предположение, что комбинат не должен был строиться на Гроне. Не должен был… Мало ли чего не должно было быть! Сейчас речь идет о деле гораздо более важном, чем Грон, чем окружающая среда. Речь идет о химии. Все мы хорошо знаем, какое значение имеет химия для нашей промышленности…
— Да, знаем, — перебил его Прокоп нетерпеливо, и по лицу его было видно, как он пересиливает себя, стараясь говорить спокойно. — Но мы знаем также и то, что комбинат загрязняет реку и дело легко может кончиться экологической катастрофой. Катастрофой! — все-таки взорвался он, но потом продолжал уже более спокойным тоном: — Да и вообще, стоит ли нам сейчас обсуждать вопрос, какое значение имеет химия для нашей промышленности. Это ясно даже моему сыну, который еще в детский сад ходит. Проблема в другом. Спроектировать и построить комбинат в верхнем течении реки — это бессмыслица. Это относится и к Буковой. Когда рождался проект, никто не мог предвидеть, что комбинат погубит реку и до такой ужасной степени. Да, это я могу допустить. Но это не означает, что я согласен с этим. Комбинат в его сегодняшнем состоянии представляет серьезную угрозу. И я обращаю на это внимание, я предупреждаю. Повторить вам все аргументы? Отстойник, гудроновые ямы, недостаток мощностей, высокий план, фильтры, испорченное оборудование. Разве всего этого недостаточно? Я не против химии, я против безответственности!