Начиная с 1979 года, советские ВВС предприняли попытку улучшить качество обслуживания за счет введения нового звания «прапорщик» и предлагая повышенную оплату труда и возможность продвижения по службе с целью привлечь призывников из наземных экипажей оставаться на сверхсрочную службу. К 1983 году советские технические и научные училища продолжали с каждым наращивать выпуск специалистов с целью увеличить долю высококвалифицированных молодых специалистов в ВВС. Кроме того, по мере того, как Советский Союз начал делать больший упор на обычные вооруженные силы, которые ранее находились на вторых ролях по сравнению с ядерными, зарплата персонала наземного обслуживания была увеличена для того, чтобы сравняться с таковой в советских Ракетных войсках стратегического назначения (РВСН) которые до сих пор являлись наиболее престижным местом в советских вооруженных силах. Уровень жизни возрос, и хотя он по-прежнему был гораздо ниже привычного на западе, он был гораздо выше такового у большинства людей на гражданской службе. В ВВС начало оставаться больше квалифицированного наземного персонала, и их состояние начало улучшаться. В течение 1985 года в наземном обслуживании фронтовой авиации в странах Восточной Европы начали проявляться устойчивые и заметные улучшения.
Второй причиной для беспокойства стало изменение оперативных процедур советских ВВС. Хотя на протяжении 1970-х годов ВВС СССР были перевооружены на самолеты, несущие втрое большую боевую нагрузку и имевшие вдвое большую дальность, чем их предшественники, их эскадрильи по-прежнему действовали под жестким наземным контролем. Их приемы атаки и обороны, наблюдаемые в течение тридцати лет, стали весьма предсказуемы. Начиная с 1979 года, однако, в «Красной Звезде» и некоторых журналах, издаваемых ВВС появились статьи, написанные якобы старшими офицерами, которые открыто рекомендовали пилотам проявлять инициативу и отходить от заранее составленных инструкций, которые в ходе учений они сочли неадекватными. Ничего подобного не наблюдалось в Красной Армии, по-прежнему находящейся в старой смирительной рубашке.
Причины подобных изменений в ВВС СССР становились все более отчетливы. Строгий и негибкий контроль подрывал потенциал «Фенсеров» как дальних бомбардировщиков. Также, значительный вклад, сделанный Советским Союзом в автоматизированные системы управления и изменения процедур контроля воздушного пространства начал приносить доход в виде ослабления проблемы контроля над огромными воздушными пространствами после широкомасштабного внедрения ЗРК в Восточной Европе. Жесткий контроль стал не только политически нежелательным, но помехой в действиях фронтовой авиации и обеспечении противовоздушной обороны, так как высоты, на которых действовала авиация, теперь были также доступны для ЗРК и зенитной артиллерии. Но был и другой фактор. Доктрина советских военно-воздушных сил предполагала применение крупных сил на очень большой площади. В Красной Армии, исповедовавшей аналогичные взгляды, инициатива ожидалась не столько от лейтенантов, сколько от, как минимум, командиров дивизий. Оперативные концепции ВВС СССР требовали тщательного контроля на уровне, соответствовавшем дальности и ударной мощи самолета. Кроме того, запланированные наступательные операции Варшавского договора требовали соответствия действия отдельных летчиков плану гораздо сильнее, чем способности проявить инициативу в сложных условиях. Это была полная противоположность тому, что предусматривали действия численно уступающих военно-воздушных сил НАТО.