— Пошли!
— Демас ведет, — сказал кто-то позади Джона Уэста.
— Верно. И ведет не так, как полагается, это уж я знаю, — крикнул в ответ другой. — Что-то тут неладно!
— Слыхал? — негромко спросил Ренфри, наклоняясь к Джону.
Лошади быстро прошли первую половину круга — полторы мили — миновали первый столб; Демас все еще вел, к немалому смятению всех, кто на него ставил; ко второму столбу он выдохся и уступил лидерство другому. Лошади пронеслись мимо третьего столба к повороту на прямую, и на лидера начал наседать могучий Эмир. Гладстон, фаворит Сола Соломонса, шел вплотную за ними; Шелест, как было предусмотрено, шел пятым.
Толпа ревела все оглушительней: каждый выкрикивал имя «своей» лошади.
— Все идет как по маслу, Джек! — завопил Ренфри. — Вот как все выдохнутся, тут Шелест и припустит!
— А что же Гладстон? Почему он не пускает Гладстона? Я ведь ему велел пустить до поворота!
— Вон, пошел! Пошел, Джек!
Ренфри был прав: когда лошади брали поворот на прямую, за четыреста метров до финиша, Гладстон, обойдя лидеров, вырвался вперед.
В сотне ярдов от Джона Уэста и Ренфри, неподалеку от финиша, у перил стоял Сол Соломонс с одним из своих служащих. Соломонс был человек еще молодой, лет тридцати с небольшим, плотный, хорошо одетый, в котелке, прикрывающем уже плешивую голову. Он казался спокойным, но в душе у него бушевала буря. Он считал — и не без основания, — что Гладстон наверняка придет первым, и ему, разумеется, и в голову не приходило, что его жокей «работает на Джона Уэста». Когда Гладстон вырвался вперед, маска видимого спокойствия изменила Соломонсу.
— Что этот дурак делает? Что он делает? — в ужасе крикнул он, схватив спутника за руку. — Я же велел ему придерживать до последнего столба.
Он недаром встревожился. Эмир не сдавался, он нагнал Гладстона и обе лошади голова в голову устремились к финишу.
— Эмир! Гладстон! — выкликали тысячи голосов, когда обе лошади поравнялись с последним столбом перед финишем.
И тут маленький гнедой Шелест рванулся вперед, без труда обошел Эмира и Гладстона и пришел к финишу на добрых три корпуса впереди, среди оглушительных криков беснующейся толпы.
Зрители обступили Джона Уэста, его наперебой поздравляли.
— Было на что поглядеть, Джек! Ваш жокей молодчина.
— Я ставил на вашу лошадку. Спасибо за совет, Джек!
— Весь Керрингбуш на него ставил. Дай вам бог здоровья, Джек!
Полицейский, стоявший неподалеку, весело подбросил в воздух свою каску и крикнул:
— Мы все на него ставили! Джек Уэст сказал нам, что Шелест хорошая лошадка!
Джон Уэст улыбался, пробираясь сквозь толпу к столику, где ему должны были вручить кубок.