Слеза повисла на ресницах Барни и покатилась по щеке. Он вытер ее тыльной стороной руки.
— Не хнычь! Ты же сам помогал ему уехать в Америку, что же ты себя-то не винишь?
— Он сам решил ехать в Америку. А что ему оставалось делать? Ты сказал, что ему тут больше не выступать, если он не запишется в армию. Война может длиться много лет. Что ж ему было делать, как не уехать в Америку? Всему виною то, что ты сделал после того, как он туда приехал, — вот что его погубило.
— Ну, ты не вздумай еще болтать об этом! Я не потерплю, чтобы мои служащие настраивали людей против меня. Дарби умер, и нечего хныкать над пролитым молоком, — резко сказал Джон Уэст. Затем вдруг переменил тон: — Ты просто очень расстроен, вот и все. Это пройдет. Забудь про это.
— Забыть? Нет, это уж ты забывай. У тебя есть много такого, о чем нужно забыть, поэтому ты уже наловчился забывать. А я никогда не забуду Лу Дарби и его несчастную судьбу. И не постесняюсь высказать то, что думаю.
— Ты бы лучше поостерегся. Ты, я думаю, понимаешь, что мы легко обойдемся и без тебя?
— Да. Понимаю, — тихо ответил Барни. Глубокое горе заставило прорваться наружу долго сдерживаемое презрение к Джону Уэсту. — Да, вы без меня легко обойдетесь, я вам больше не нужен, меня уже пора на свалку. Из всей нашей братии, помогавшей тебе выбиться на дорогу, когда голубь Уарата победил в состязаниях, остались только я и Ренфри, да и нас ты вышвырнешь вон, когда от нас больше не будет пользы. Ты выжил отсюда Мика О’Коннелла и Джима Трэси, а Боров, какой бы он ни был никудышный, по твоей милости кончил на виселице, да и Джо ты еще терпишь только потому, что он, как-никак, твой родной брат.
Барни говорил, сурово глядя Джону Уэсту в глаза, а Бэкон переводил напряженный взгляд с одного на другого; он заметил, что челюсти Джона Уэста сжались, а глаза сузились от злобы.
— С тех пор как ты открыл тотализатор, — продолжал Барни, — ты всех, кого знал, использовал для своих целей. Больше всего в жизни я жалею о том, что связался с тобой. Надо было держаться в стороне, как Эд Корриган.
— А вспомни-ка, чем кончил твой Корриган? Тюрьмой! Я слышал, что его посадили за то, что он был членом ИРМ и поджег фабрику или что-то в этом роде.
— Это было подстроено. Эдди не поджигатель! У него хватило мужества держаться своих убеждений, дай бог ему удачи.
— Слушай-ка, Робинсон. Я всегда подозревал, что ты против меня. Теперь я вижу, каков ты есть. Ты немало от меня получил, включая и заграничную поездку. Что ж, если уж ты такой умник, попробуй-ка найти себе другую работу.