Аня открыла дверь.
На пороге стоял незнакомый молодой мужчина в черном элегантном костюме. Безнадежно опоздавший на новоселье гость?
Нет, вряд ли. Таких элегантных и черных не было запланировано. В таком костюме не станешь пить водку и петь про Охотный Ряд. И в гости на новоселье в двенадцать ночи не зайдешь, скорее уже в загс в двенадцать дня на свадебную церемонию.
А туфли-то, тоже черные и элегантные, забрызганы грязью. Он шел под дождем, пешком. В таких туфлях не ходят пешком.
Он не гость, он…
– Вам Кирилла?
Мужчина ничего не ответил, шагнул в квартиру, странно молча.
Нет, он не гость. И лицо неправдоподобно бледное, такое лицо… такие лица бывают за минуту до обморока, за минуту до смерти.
– Что вам нужно?
Он не гость, он не гость. Что он прячет там, за спиной? Обе руки у него за спиной. К его черно-свадебному костюму подошел бы букет. К его обморочно-бледному лицу подошел бы нож.
– Кирилл!
Мужчина качнулся, костюм его черный качнулся и двинулся к Ане. И рука за спиной начала какое-то непонятное движение. И губы изогнулись и пришли в движение, но звука не издали.
Аня попятилась в глубь прихожей, мужчина двинулся за ней.
Он не гость! Он тот, кто должен был вернуться. И вот он вернулся, не дождавшись отъезда Кирилла. В руке за спиной, конечно же, нож!
– Анюта, кто там?
Голос Кирилла разбил наваждение. Черная фигура мгновенно потеряла весь свой лоск убийцы. Вздрогнув, мужчина отпрянул, развернулся – в руке за спиной оказался зонт, просто черный, обычный зонт – и быстро пошел вниз.
– Анют, ты чего? – Кирилл, в полотенце – набедренной повязке – вышел из ванной и приблизился к Ане. – Зачем ты стоишь перед открытой дверью? Ты куда-то хотела пойти? Тебе плохо, Анют? – Он погладил ее по щеке. – Что с тобой? Да ты сейчас упадешь в обморок, так побледнела! Пойдем в комнату скорее. Зачем ты открыла дверь? Ну что опять за фантазии?
– Мне показалось… Что в дверь позвонили. Ошиблась.
– Господи, Аня, начало первого. Ну кто может прийти в такое время? И дверь так легкомысленно по ночам открывать не стоит. Мне теперь тебя и оставлять-то страшно.
– Я… Мне… Мне показалось…
– Только не говори, что к нам сейчас приходила твоя черная старуха. Не переигрывай, это уже дурной вкус. Пойдем-ка лучше праздновать.