…Марь Иванна поджидала соседку-участковую на лавочке у крыльца. В руках у бойкой старушки была плетеная корзинка. А ее дом был окружен новым ровненьким забором.
- Лидия свет Степановна!
- Марь Иванна, - испугалась Лида, торопливо подходя к скамейке, - случилось что-то?
- Нет, я тебе пирожков напекла, с малиной, как ты и любишь.
- Марь Иванна!
- И не говори мне, что ты тогда пошутила. Знаю я тебя, шутницу. Ты мои пирожки с детства любишь, еще когда пацанкой востроглазой была.
Лида засмеялась, села рядом с соседкой на скамью.
- Марья Ивановна, ну совсем не нужно было утруждаться! Я могла бы и сама сделать.
- Сделать, когда тебе! Ты, Лидочка, на работе уже живешь! Не пора ли тебе немного для себя пожить? Замуж выйти, ребеночка родить.
- Так Лешка сидит же в своей части, как сыч, и не возвращается. Написал тут на днях, что им скорее всего контракт продлят. Так что…
- Лидочка, да чем плохи наши местные мальчики? Чем мой внук-оболтус тебя так покорил?
- Кто его знает, Марь Иванна, а я его до сих пор люблю. Вот и не вижу вокруг никого другого.
- А… - старушка кивнула и замолчала.
Лида покосилась на забор, куда Марь Иванна уже несколько раз бросала быстрые взгляды, и улыбнулась.
- И хотя наши местные мальчики хорошие, - взять хотя бы Романа, что вам забор делал, но сердцу же не прикажешь! А наши мальчики себе более подходящих подруг найдут, чем древняя рассыпающаяся на глазах участковая!
Наклонившись к старушке, Лида доверительно шепнула:
- Так пойдет?
И не дожидаясь ответа от по-девичьи захихикавшей старушки, громко сказала:
- Пойдемте, Марь Иванна, чай пить!
Лавочка опустела. В распахнутое окно кабинета было хорошо видно, как суетится участковая с чайником.
За забором соседки, прислонившись головой к забору, сидел Ромка. И на глазах парнишки были горькие непролитые слезы разочарования и обиды.
Она все поняла, не врала, любила другого. Но почему же так больно-то?!
***
И полетели дни. Листочки с календаря падали с пометками в ящик стола, приклеивались к делам и папкам. Лида встречалась с друзьями, знакомыми и незнакомыми, готовя большую мистификацию имени водяного.
На страхи не оставалось времени. На кошмары - сил. Доходя до дома, она падала на кровать и засыпала без всяких сновидений. Трехдневный турнир неотвратимо приближался.
И, наконец, наступила пятница. С утра начали прибывать гости из окрестных городов, родственники деревенских. Представители российского автопрома соседствовали с мощными американцами, юркими японцами и элегантными европейцами. Простые удочки, чуть ли не самодельные у деревенских мальчишек, встречались так же часто, как и элитные рыболовные снасти. Открытие турнира было назначено на восемь часов. Первый день назывался днем глупых споров. Столик судий стоял на краю пирса. К нему подходил любой желающий и громко заявлял через рупор: