нут, когда она обратилась к нему кокетливым тоном, — снова «зажмурился и отвернулся».
Сухой, надменный, неприятный человек — таким знают его гости Шерер. Таким впервые ви-
дим его и мы. Но что-то уже привлекло нас к нему — и хочется понять: неужели князь Болконский все-
гда, со всеми так сух и неприветлив?
После вечера у Шерер Болконские вернутся в свою богато отделанную квартиру, где все «но-
сило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов». Но и
дома князь Андрей не станет ласковее с женой.
«— Твой доктор велит тебе раньше ложиться, — сказал князь Андрей. — Ты бы шла спать».
2
Когда она вошла в его кабинет, он учтиво подвинул ей кресло. Потом, выслушав несколько ее
фраз, «с холодною учтивостью... обратился к жене». И, наконец, добившись, чтобы она ушла, встал и
«учтиво, как у посторонней», поцеловал руку. (Курсив мой. — Н. Д.)
За что? Почему он так холоден, так внутренне груб с женой — при всей внешней учтивости,
трижды замеченной Толстым?
Мы ничего не знаем об истории этого брака, но легко можем представить себе, как все было.
Вечера в светских гостиных и балы в блестящих залах — князь Андрей ездил на них, потому что
надо же куда-то ездить и, кроме того, вся жизнь знатного Петербурга проходит здесь; он танцевал с
женщинами, потому что на бале нужно танцевать (так он сам скажет позднее), и женился потому,
что нужно же когда-нибудь жениться, а девушка была хорошенькая и веселая, ее приподнятая верхняя
губка казалась «ее особенною, собственно ее красотой...» Он женился на прелестной девушке — и
она вышла замуж за красивого, блестящего, богатого и знатного человека; кого винить в том, что этот
брак обернулся горечью и страданиями для обоих?
В гостиной Шерер «всем было весело смотреть на эту полную здоровья и живости хоро-
шенькую будущую мать, так легко переносившую свое положение», и мы не сразу понимаем, что раз-
дражает князя Андрея. Но дома, войдя в кабинет мужа, княгиня продолжает «тем же кокетливым то-
ном, каким она обращалась и к посторонним»:
«— Отчего, я часто думаю... отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messieurs, что на
ней не женились...»
Она говорит это своему мужу и двадцатилетнему Пьеру — о сорокалетней Анне Павловне Ше-
рер. Кто из них должен был жениться на Анне Павловне?!
Князю Андрею опостылел этот кокетливый тон, эта легкая болтовня, это нежелание задумы-
ваться над своими словами — но ведь раньше, совсем недавно ему все это нравилось!
Как и всякая женщина, маленькая княгиня не может понять, что ее очарование уже не произво-