Казалось бы, он приходит к тому же, к чему пришел Пьер: «Надо, чтобы все знали меня,
чтобы не для одного меня шла моя жизнь... чтобы на всех она отражалась и чтобы все они жили
со мною вместе!» Но он не просто старше и опытнее Пьера; князь Андрей — другой человек, более
зрелый и умеющий доводить до конца свои решения. Поэтому в деревне ему удалось то, что не удава-
лось Пьеру; поэтому через два месяца после встречи со старым дубом он уехал в Петербург, чтобы
быть полезным людям.
С первых же строк, рисующих появление князя Андрея в Петербурге, Толстой подготавливает
нас к его будущему разочарованию. Князь Андрей еще полон надежд. Но мы, благодаря Толстому, уже
видим, как холоден с ним царь, недовольный тем, «что Болконский не служил с 1805 года», как тупы
глаза Аракчеева и почти невежлив его тон; как неестествен Сперанский, в котором князь Андрей ждет
найти «полное совершенство человеческих достоинств».
55
Мы все это видим. Но... князь Андрей страстно заинтересован реформистской деятельностью
Сперанского, он жаждет участвовать в ней, он полон жизни.
Тогда и входит в его судьбу Наташа. Этого не могло бы случиться два года назад. Он не был го-
тов для любви, и она не была готова. Теперь, воскреснув духовно, он ждет новой любви. И Наташа,
пройдя через сочувствие к Денисову и самолюбивое удовольствие от новой встречи с Борисом, —
пройдя через любовь, обращенную к ней, ждет того, кого полюбит она. «Своим обостренным чутьем
Наташа знает: до сих пор все это было не то, не ОН. Но должен же ОН прийти...
И он приходит — на бале, где присутствует царь, где «Элен имела большой успех», а Наташа
стояла среди дам, «замиравших от желания быть приглашенными», и чуть не плакала.
Пьер попросил своего друга пригласить Наташу, но князь Андрей и сам «узнал ее, угадал
ее чувство, понял, что она была начинающая, вспомнил ее разговор на окне и с веселым выражением
лица подошел к графине Ростовой.
—
Позвольте вас познакомить с моей дочерью, — сказала графиня, краснея.
—
Я имею удовольствие быть знакомым, ежели графиня помнит меня, — сказал князь
Андрей с учтивым и низким поклоном, совершенно противоречащим замечаниям Перонской о его гру-
бости...
«Давно я ждала тебя», — как будто сказала эта испуганная и счастливая девочка своей про-
сиявшей из-за готовых слез улыбкой, поднимая свою руку на плечо князя Андрея».
Так началась эта любовь, которую никогда не мог понять старый князь Болконский и так
хорошо понял Пьер.
Так началась эта странная любовь двух очень, очень разных людей, — может, потому и по-
любили друг друга, что такие разные.